След на мокром асфальте
Шрифт:
Ну и дождище! Плащ-палатка у Акимова отменная, а вот сапоги подкачали, отходит подошва. Волшебный мастер-обувщик Рома Сахаров, в пятый раз нанося чудо-клей, предупредил:
– По сырому, Сергей Палыч, лучше не ходить, новые сапожки нужны.
А Сорокин успокаивал:
– Ничего, если быстро перебирать ногами, то не успеешь и промокнуть.
Сапоги у него тоже были не ахти, но держались все-таки молодцами.
– Мотоцикл бы, Николай Николаевич, – переводя дух, на ходу попрошайничал Сергей.
– Позже, –
– Главное – отдели тех, кто в самом деле что-то видел, от понабежавших. Но осторожно. Сразу не отшвыривай, возможно, кто-то что-то видел, слышал, пусть и не явно. Ты меня понял?
Акимов заверил, что да.
– Действуй. – И, выяснив, куда перенесли потерпевшего, отправился, как заметил Сергей, на дачу к Тихоновым.
«Кольки нигде видно не было, то ли не узнал еще, то ли уже там, – соображал Акимов. – Однако надо бы обеспечить сохранность следов – а как я их сохраню?»
Тут с неба опрокинули очередное ведро, и стало совершенно неловко держать народ на улице. Акимов крикнул:
– Товарищи свидетели, кто что видел, слышал, может сообщить, попрошу пройти со мной в отделение! Пойдемте, граждане, чего зря мокнуть?
И те, кто и так шел своей дорогой, остановились узнать, что случилось, и те, кто в самом деле считал, что что-то видел, – их было всего трое, отправились за лейтенантом. Причем так скоро, что Колька, вернувшись на место, только ошалело оглядывался. Вроде бы минуты не прошло, как Сорокин его отправил, – а вот уж и нет никого. Колька, открыв зонт, смирно стоял под ним и ждал Акимова, понимая, что бегать туда-сюда нет никакого смысла.
Тут с грохотом и дребезжанием прибыл автобус с опергруппой. Водитель распахнул дверь, выгрузились один за другим: незнакомый товарищ в штатском, в кожаном плаще и шляпе, дамочка в дождевике, глаза навыкате, губы поджаты, в руках – неведанной красоты фотоаппарат, да еще с прикрученной магниевой вспышкой. Последним выбрался знакомый уже медик Симак Борис Ефимович, маленький, сухой, похожий на воробья, разговорчивый, всеведущий и вездесущий. Выбравшись из автобуса, он немедленно начал возмущаться, что сыро и погода несносная. Увидев Кольку и узнав его, поздоровался, но ворчать продолжил:
– Погода фуфло и уйма постороннего народу.
– Я не посторонний, – криво усмехнувшись, объяснил Колька, – мой отец пострадал.
– Прости, – с чувством проговорил медик, – жив?
– Да.
– Это хорошо, а где он?
Колька указал.
– Потерпевший жив, – вслух повторил Симак, и, повернувшись, возмутился, – а что тогда меня выдернули? Скорой было бы довольно.
– Нет ее еще.
– Нет так нет, пойду гляну, раз уж все равно тут, – сказал он и отправился на дачу, предоставив
И снова Колька паинькой стоял в сторонке, с трудом сдерживаясь, чтобы не помчаться за Симаком. Он понимал, что помочь ничем не сможет, а помешать – помешает. Там и так уже есть одна никчема, Мур-Мурочка эта…
Тут он увидел, как отодвигается доска из забора, огораживающего Санькину голубятню, и оттуда лезет сам Приходько.
– Че, как?
– Жив.
– Фу ты, – и лишь после этого, протянув руку, хлопнул в утешение по плечу.
Немедленно возник товарищ в кожанке, развыступался:
– Тебе что тут, кино? Марш домой.
Санька нагрубил в ответ:
– Полегче тут! Это вот сын дяди Игоря!
– Товарищи, это что за шкет? – спросил муровец.
Приходько нагрубил еще раз:
– Ишь, сыщик! Имя пострадавшего не знает!
Колька, отвернувшись от неловкости, дергал приятеля за мокрый рукав. Кто знает, чем бы выступление Саньки закончилось, но тут возник запыхавшийся Палыч.
– А, Коля, ты тут. Здравия желаю, товарищи.
– Участковый, почему посторонние на месте происшествия? – придирался муровец. – Обеспечь порядок.
– Есть, – козырнул Акимов, справедливо полагая, что нечего тратить время на бесноватого. – Николай, я за тобой.
– Мне бы домой, Сергей Палыч, а то там Ольга одна, и мать должна вернуться с Наташкой.
– Да ненадолго. Расскажешь все, что видел-слышал, и домой, – неловко утешил Палыч. – Что ты. Не бойся, главное, что жив. Отвезут к Склифосовскому, а там врачи свое дело знают, сам не раз на личном примере убеждался. Пошли, пошли, чего время зря терять. А то, не ровен час, кто-то типа Аньки Приходько до мамы твоей добежит с новостями.
Санька немедленно вызвался:
– Я сгоняю.
– А, Приходько, легок на помине. Ты откуда вылез?
– От птичек, – пояснил паренек, пожимая плечами. – Вы-то как позабыли, что голубятня тут рядом?
– Да помню я, помню. Не подумавши ляпнул.
– Ну вот. Так я как раз кормил, и оттуда все видел.
– Все видел? – переспросил Колька.
– Все.
– Чего ж раньше не подошел?
– Как покормил, так и спустился. Чего бегать-то?
– Так, погоди, Коля. И ты, Санька. Пойдем с нами в отделение, в сушь, там и поведаешь все, что видел.
Разумный Приходько повторил предложение:
– Я вам сейчас все сразу расскажу – и побегу до Пожарских. Как раз раньше тетки успею.
Подумав, Акимов согласился:
– Излагай.
Санька выпалил:
– Новенькая, блестящая, серебряная «Победа», номер черный, оканчивается на цифры восемь и семь!
– Откуда выехала?
Санька указал рукой.
– Как разглядел цвет, цифры? Темно ведь, фонарей нет.
– Как раз молния ударила, – пояснил Приходько.
Колька подтвердил: