След в океане

Городницкий Александр Моисеевич

1976 г.

Москва

ВСПОМИНАЯ ФЕЙХТВАНГЕРА

По-весеннему солнышко греет На вокзалах больших городов. Из Германии едут евреи Накануне тридцатых годов. Поезд звонко и весело мчится По стране безмятежной и чистой, В воды доброго старого Рейна Смотрят путники благоговейно. Соплеменники, кто помудрее, Удивляются шумно: «Куда вы? Процветали извечно евреи Под защитой разумной державы. Ах, старинная Кельнская площадь! Ах, Саксонские светлые рощи! Без земли мы не можем немецкой, — Нам в иных государствах — не место». Жизнь людская — билет в лотерее, — Предсказанья — не стоят трудов. Из Германии едут евреи Накануне тридцатых годов. От Германии, Родины милой, Покидая родные могилы, Уезжают евреи в печали, — Их друзья пожимают плечами.

1978 г.

ПЕСНЯ

ЗАКЛЮЧЕННОГО

И. Губерману

Знакомые граждане и гражданки, Передаю вам пламенный привет. Спит вся Москва, и только на Лубянке Не гаснет свет, не гаснет свет. Нас с детства учат мудрости привычной: Не трогают тебя, и ты не тронь. А мы стремимся к правде горемычной, Как бабочки стремятся на огонь. Мне у барака сумрачные ели Придется наблюдать еще не раз. С тобой давно мы в том огне сгорели, А кто-то в нем сгорает и сейчас. Мне век не знать ни бабы, ни полбанки, Назад дороги не было и нет. Спит вся Москва, и только на Лубянке Не гаснет свет, не гаснет свет.

1979 г.

ГАМЛЕТ

Нищета по всей Земле И тщета. Почему при короле Нет шута? В небе птиц кружится стая, Но вакансия пустая В штате датского двора, Как вчера. Шут бы Гамлета отвлек, Рассмешил, — Он бы браться за клинок Не спешил. Не лежал бы Гамлет в яме, А смеялся бы с друзьями, И забыли бы про тень В тот же день. Окрик стражника во мгле, Звон щита. Почему при короле Нет шута? Меж камней ржавеют латы, Спотыкаются солдаты, И качаются вдали Корабли. Чаша красным на столе Налита. Почему при короле Нет шута? Для действительного трона Шут важнее, чем корона, — Уберечь страну от смут Может шут. Каркнул ворон на столе: Власть не та, — Почему при короле Нет шута? В стороне, где нету смеха, Только крик разносит эхо, Только лязганье мечей Палачей. Нищета по всей Земле И тщета. Почему при короле Нет шута? Нищета по вйси Земле И тщета…

1979 г.

ОКОЛО ПЛОЩАДИ

Б. Г.

Время ненастное, ветер неласковый, хмурь ленинградская. Площадь Сенатская, площадь Сенатская, площадь Сенатская. Цокали, цокали, цокали, цокали, цокали лошади Около, около, около, около, около площади. Мысли горячие, мысли отважные, мысли преступные. Вот она — рядом, доступная каждому и — недоступная. Днями-неделями выйти не смели мы, — время нас не щадит. Вот и остались мы, вот и состарились около площади. Так и проходят меж пьяной беседою, домом и службою Судьбы пропавшие, песни неспетые, жизни ненужные… Цокали, цокали, цокали, цокали, цокали лошади Около, около, около, около, около площади.

1981 г.

Ленинград

АХ, ЗАЧЕМ ВЫ УБИЛИ

Ах, зачем вы убили Александра Второго? Пали снежные крылья На булыжник багровый. В полном трауре свита Смешит к изголовью, — Кровь народа открыта Государевой кровью. Ненавистники знати, Вы хотели того ли? Не сумели понять вы Народа и Воли. Он в подобной заботе Нуждался едва ли, — Вас и на эшафоте Мужики проклинали. Бросьте браунинг ржавый, — Было б знать до поры вам: Не разрушить державы Неожиданным взрывом. Может снег этот сонный Лишь медленно таять, — Не спешите же, Соня, Метальщиков ставить. Как пошло, так и вышло, — Неустройства и войны, Пулеметные вышки, И крики конвойных. Туча черная пыли Над колонной суровой… Ах, зачем вы убили Александра Второго?

1983 г.

Москва

СОЛОВКИ

Осуждаем вас, монахи, осуждаем. Не воюйте, вы монахи, с государем. Государь у нас — помазанник божий. Никогда он быть неправым не может. Не губите вы обитель, монахи, В броневые не рядитесь рубахи, На чело не надвигайте шеломы, — Крестным знаменьем укроем чело мы. Соловки — невелика крепостица. Вам молиться бы пока, да поститься, Бить поклоны Богородице-деве, — Что шумите вы в железе и гневе? Не суда ли там плывут? Не сюда ли? Не

воюйте вы, монахи, с государем. На заутрене отстойте последней, — Отслужить вам не придется обедни. Ветром южным паруса задышали. Рати дружные блестят бердышами. Бою выучены царские люди. — Никому из вас пощады не будет. Плаха красным залита и поката. Море Белое красно от заката. Шелка алого рубаха у ката, И рукав ее по локоть закатан. Шелка алого рубаха у ката, И рукав ее по локоть закатан. Враз поднимется топор, враз ударит… Не воюйте вы, монахи, с государем.

1984 г.

ПЕТР III

В. Сосноре

Шорох волн набегающих слышен И далекое пенье трубы. Над дворцовою острою крышей Золоченые светят гербы. Пол паркетный в покоях не скрипнет. Бой часов раздается не вдруг. Император играет на скрипке, — Государство уходит из рук. Держит строй у ограды пехота — Государева верная рать. Надо срочно приказывать что-то, — Что-то можно еще предпринять. Спят в пруду золоченые рыбки. Режут в кухне петрушку и лук. Император играет на скрипке, — Государство уходит из рук. Приближенные в страшной тревоге. Приближается пьеса к концу. Приближаясь по пыльной дороге, Кавалерия скачет к дворцу. В голос скрипки, тревожный и зыбкий, Посторонний вплетается звук. Император играет на скрипке, — Государство уходит из рук. Блеском сабель и пламенем алым Ненавистных пугая вельмож, Он вернется огнем и металлом, На себя самого непохож. А пока — одинокий и хлипкий, — Завершая свой жизненный круг, Император играет на скрипке, — Государство уходит из рук.

1987 г.

Малеевка

ДВОРЕЦ ТРЕЗИНИ

В краю, где суровые зимы, Где зелень болотной травы, Дворец архитектор Трезини Поставил у края Невы. Плывет смолокуренный запах, Кружится дубовый листок. Полдюжины окон на Запад, Полдюжины на Восток. Земные кончаются тропы У серых морей на краю. То Азия здесь, то Европа, Диктует погоду свою. То ливень балтийский внезапен, То ветер сибирский жесток. Полдюжины окон на Запад, Полдюжины на Восток. Не в этой ли самой связи мы Вот так с той поры и живем, Как нам архитектор Трезини Поставил сей каменный дом? То вновь орудийные залпы, То новый зеленый росток. Полдюжины окон на Запад, Полдюжины на Восток. Покуда мы не позабыли, Как был архитектор толков, Пока золоченые шпили Несут паруса облаков. Плывет наш кораблик пузатый, Попутный поймав ветерок, — Полдюжины окон на Запад, Полдюжины на Восток.

1988 г.

ПАМЯТИ ПОГИБШИХ НА

АФГАНСКОЙ ВОЙНЕ

С чем там почта к тебе полевая В дом стучится? И на грязной войне убивают, Как на чистой. Днем и ночью зовут замполиты Там в герои, Да на грязной войне быть убитым Хуже втрое. Видно годы минувшие эти Все проспал ты, Что сегодня пошли твои дети В оккупанты. Отшумит над горами ненастье, Снег растает, А стоять им приказано насмерть Где поставят. С чем там почта к тебе полевая В дом стучится? И на грязной войне убивают Как на чистой. Кружит смерч над ущельем проклятым, Бог всевышний, Там, где брат разбирается с братом, Третий — лишний. Под огнем он стремительным сгинет, Под фугаской, На бесплодной на этой чужбине На афганской. Писаря сосчитают потерн, И негромко Постучится в закрытые двери Похоронка.

1987 г.

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

Клубится за окном пожара едкий чад, — Не жаворонки в нем, а вороны кричат. Голодная страна огнем обожжена, — Гражданская война, гражданская война. Гражданская война, гражданская война, Где жизни грош-цена, и Богу грош-цена. Дымится за межой неубранная рожь, Где свой и где чужой, никак не разберешь. Гражданская война, гражданская война, Где сыты от пшена и пьяны без вина. Где ждать напрасный труд счастливых перемен, Где пленных не берут и не сдаются в плен. Гражданская война, гражданская война, Земля у всех одна и жизнь у всех одна, А пулю, что летит, не повернуть назад. Ты думал — враг убит, а оказалось — брат. И кровь не смоешь впредь с дрожащих рук своих, И легче умереть, чем убивать других. Гражданская война, гражданская война, Будь проклята она, будь проклята она!