След в океане
Шрифт:
Я вспоминаю городок Сен-Пьер на далеком острове Мартиника, куда наше судно «Дмитрий Менделеев» зашло несколько лет назад. Цветущее райское место у подножья спящего вулкана Мон-Пеле. В начале нашего века этот вулкан неожиданно проснулся и в течение нескольких часов сжег весь город с его обитателями — 18000 человек погибло. Катастрофа произошла столь молниеносно, что стоявшие на рейде корабли сгорели, даже не успев выбрать якоря.
Несколько лет назад на острове Кунашир, где расположен грозный современный вулкан с обманчиво-ласковым именем Тятя, местные жители поведали мне весьма поучительную историю, довольно точно отображающую возможности современной вулканологической науки. У них в Южно-Курильске выступал как-то один из известнейших наших вулканологов, профессор, доктор наук, автор многих книг о вулканах. Он рассказывал
Как же предсказать столь внезапные катастрофы? Для этого необходимо изучить связь вулканической деятельности с движением плит.
Детальное изучение вулканических подводных гор, их строения и происхождения — одна из главных задач нашего рейса…
27 июля судно встало к пирсу в небольшом итальянском городе Чивитта-Веккия — аванпорте Рима. Большие морские паромы идут отсюда на остров Сардиния и в другие места Средиземноморья. Это огромные суда «Леонардо-да-Винчи», «Палермо» и другие, вмещающие сотни автомашин с туристами. Сейчас июль — время летних отпусков, и порт буквально забит автомашинами с прицепами, до отказа заполненными многодетными и шумными семьями. Длинные автомобильные очереди выстраиваются к причалам уже с утра. А вот и цыганский табор. Только вместо традиционных коней, телег и пестрых шатров на их вооружении вполне современные и комфортабельные автофургоны «Фиат». Прибывшие на борт итальянцы повели нас обедать в маленькую тратторию неподалеку от старинных выщербленных временем ворот порта. Традиционное сардинское меню — мидии, королевские креветки, кальмары, острый пахучий сыр. Все это так щедро посыпано перцем, что нужен огнетушитель — и на столе появляется сухое вино из Абруццы.
В часы послеобеденной сиесты город словно вымирает. Только к вечеру, когда спадает жара, набережная заполняется молодежью. Юноши и девушки, одетые на первый взгляд небрежно, но весьма продуманно (в моде стиль «фама») медленно разъезжают на мотороллерах взад и вперед, курят, пьют и целуются, решительно ни на кого не обращая внимания. Рядом с портом — развалины древней римской крепости. Неподалеку от нее — средневековый порт, когда-то надежно охранявший вход в гавань. Над неопрятным каменистым городским пляжем неподвижно изогнулись редкие пинии.
Поздним вечером «Витязь» вышел из гавани. Навстречу один за другим бесшумно скользили океанские паромы с туристами. Огромное красное солнце медленно плавилось в неподвижном зеркале Тирренского моря. Мы взяли курс на него, туда, где в конце пылающей багряной дорожки скрывается под водой гора Верчелли.
К вечеру следующего дня вышли в район горы, сделали рекогносцировочный промер эхолотом, нашли вершину на глубине 30 метров и поставили на ней буй. Не теряя времени понапрасну, сразу же ночью начали детальную геомагнитную съемку и промер с эхолотом, однако уже под утро выяснилось, что стараемся мы зря — буй снесло. Пришлось все начинать сначала.
Пока идет съемка, наши геоморфологи срочно строят детальную карту рельефа дна, чтобы наметить место погружения подводного аппарата. Командир подводников проводит инструктаж по технике безопасности для научных наблюдателей, которые будут принимать участие в погружении. И сразу предупреждает: при возникновении аварийной ситуации первейшая задача наблюдателя лежать тихо, не давать умных советов и не мешать пилотам работать. А главное, не хвататься ни за какие ручки и тумблеры («которые их не касаются»). Затем притихшим новичкам показывают, как надо обращаться с танковым противогазом в случае, если в обитаемом отсеке возникнет пожар.
И вот — первый день погружений. Все как будто готово. Выбраны места спуска. «Аргус», сверкая свежей бело-алой краской, уже стоит на кормовой палубе. На рубке надпись «Академия наук СССР». Экипаж занят последними приготовлениями. На воду спускается мотобот с резиновой лодкой
Дальше, однако, слушать некогда, следующее погружение — мое.
Захожу в каюту к начальнику экспедиции. Он вручает мне кальку-схему с намеченным маршрутом и дает последние наставления: надо погрузиться на склоне горы и двигаться снизу вверх к ее вершине, внимательно осматривая, описывая и фотографируя скальные выходы пород. Необходимо наметить место работы для водолазов. Надо также, если удастся, взять образцы пород. Мы еще не закончили разговор, когда за иллюминатором застучал мотор приближающегося мотобота. Я хватаю кальку с картой и вскакиваю из-за стола. Мой собеседник недовольно морщится: «Да что ты ее схватил, как сторублевку? Не спеши, не все еще обговорили».
Дальнейший мой маршрут лежит на камбуз. Здесь мне вручают бачок с дымящимися котлетами — обед для экипажа, который состоится на дне Тирренского моря. Надо еще успеть переодеться, точнее — раздеться, так как в аппарате жарко. Наконец я прибываю в «ландспорт» — это специальное помещение на борту, недалеко от кормы, откуда обычно высаживают в шлюпки. Мотобот, взревев двигателем, резко стартует от борта «Витязя» и, оставляя за собой пенный след, несется по длинным и плоским волнам, туда, где сверкает на зеленом фоне яркая точка, рубка уже всплывшего «Аргуса».
Люк открыт, пилот, высунувшись из рубки, машет нам рукой. Подходить вплотную опасно, так как волна может навалить мотобот на аппарат и повредить его хрупкие системы. Поэтому за борт выгружается резиновая надувная лодка. Несколько ударов короткого деревянного весла и мы возле «Аргуса». Смена экипажа — пилот ловко прыгает в лодку, а я, ухватившись за край рубки, пытаюсь перебраться на «Аргус». Это не просто — босые ноги скользят по мокрой покатой обшивке корпуса. Наконец, завершив пересадку, передаю в люк вещи и втискиваюсь сам, попадая таким образом в обитаемый отсек. Встаю ногой на кресло и, стараясь не задевать острые углы, проскальзываю в самый низ, на дно отсека, где перед нижним иллюминатором лежит тюфяк. Это мое рабочее место. Ложусь на правый бок и осматриваюсь. Прямо надо мной торчат босые ноги экипажа — Виталия Булыги и Сережи Холмова. Выше, за толстым стеклом иллюминатора, в желтизне дробящихся волн, ослепительно вспыхивают солнечные лучи. На уровне глаз два нижних иллюминатора, за которыми качается ярко-бирюзовая вода с серебряными пузырьками. Правое плечо упирается в пульт с рядом тумблеров. Это включение забортных прожекторов и других электрических систем. Под правым локтем микрофон магнитофона, рядом, на резиновом шланге, спусковой крючок подводной фотокамеры. Стоит нажать на него — и следует ослепительная фотовспышка. Слева, недалеко от тюфяка, — два аварийных противогаза.
Люк задраен. Холмов включает микрофон подводного телефона: «Витязь, я Аргус. Прошу разрешить погружение». В ответ слышится: «Аргус, я Витязь. Погружение разрешаю». Солнечный свет в иллюминаторе начинает гаснуть. Аппарат поскрипывает. Капли соленой воды из-под люка падают мне на спину. Вплотную приникаю к стеклу. Мелкие пузыри воздуха стремительно проносятся кверху. Рядом с ними медленно перемещаются вверх большие белые хлопья, похожие на снег. Вспоминаю, как во время моего первого погружения в Тихом океане я спросил у командира аппарата: «Саша, почему они всплывают?» — И он насмешливо ответил: «Это планктон. Не он всплывает, а мы погружаемся».