Следом за судьбой

Мун Эми

— Уходи, — сипло прохрипел мужчина, когда Вьюн приблизился к прутьям, — ничего не скажу и говорить более не стану!

— Так послушай хоть, — отозвался он самым спокойным голосом.

Пленник вскинулся. Сверкнули из-под спутанных волос удивленные глаза.

— Не меня ждал? Уж не Меченого ли?

Княжич заскрипел зубами. Меченый… И верно — меченый. Желтоглазый, ошпаренный нелюдь, что уже который раз приходит и пытается завести разговор. Когда он впервые появился тут, Ратимир готов был прутья сломать и шею его бычью заодно. А стоило оборотню

дерзнул назвать его по имени, то земля из-под ног ушла. Понял — худо его дело. Но даже не это жгло душу сильнее небесного огня. Его милая сестрица и правда оказалась в когтях жженого чудовища! Но на все расспросы и гневные речи нелюдь имел наглость отвечать, что она тут счастлива. Ратимира перетрясло от воспоминаний, как искусно и легко лгал ему в лицо оборотень.

— Вижу, о нем вспоминаешь, — хмыкнул меж тем незнакомец, — уж больно зло смотришь.

— А ты зачем здесь, — грубо оборвал его Ратимир. Мужичонка нравился ему ничуть не больше, чем Меченый. Все они, шкуры облезлые, одинаковы.

— Помочь хочу.

Княжич только рассмеялся.

— Стену выломаешь? — поинтересовался он, оглядывая хлипкую, низкорослую фигуру «помощника» Но мужчина оказался не обидчив.

— Куда мне, — смешно развел в стороны он тощие, даже в кафтане, руки, — но будь уверен, в своей ненависти мы едины. Мое прозвище — Вьюн. Меченый многим, как кость поперек горла…

Вьюн разливался соловьем, и где только слова находились? Но поглядывать на пленника все-таки не забывал. Не беда, что в темнице света не достает, видел он отменно, как и любой из волчьего племени. Юноша по началу только губы кривил на его слова. Но скоро на его хмуром, обросшем лице мелькнула тень интереса.

— Хватит в уши лить, — нарочно грубо оборвал он разговорившегося Вьюна, — да и тебе с мертвеца проку нет.

Не глуп, оказался пленник, совсем не глуп. Понимал, что ждет его впереди.

— Зря себя раньше времени хоронишь, — меж тем изрек Вьюн, — Будь покоен, нужен ты для чего то Меченому, а не то давно бы в болоте червей, да пиявок кормил.

Ратимир только плечами передернул. И зачем он нужен? Выкупа отец не даст, сколько бы не просили. Наоборот, еще и сверху подкинет, чтобы поскорее шею нелюбимому сынку свернули.

— Это ты у него спроси, почему я жив еще. А мне сказать нечего.

Мужичонка задумчиво пощипал свою жидкую бороду.

— В наши земли без нужды люди не идут, — медленно протянул он, — зачем же ты сюда сунулся? Отомстить за себя или родню?

На миг Ратимир хотел послать прилипалу к тем же пиявкам в болото. Но робкая надежда, которая как настырный сорняк опять проклюнулась в душе, заставила его ответить.

— Искал… кое-кого.

— Здесь?! — всплеснул руками мужичонка, — Гостей у нас не много, сам знаешь от чего.

Ратимир молчал и он вынужден был продолжить.

— А кого искал?

— Девушку, — осторожно отозвался княжич. К Вьюну доверия он не испытывал, и лишнего говорить совсем не хотел. Мало ли.

— Девушка. Хм. Одна в нашем селении и правда объявилась

по осени. Светлокосая. Мастерица по вышивке. Ланой бедняжку зовут.

Когда юноша кинулся к прутьям, Вьюн даже опешил. Но лишь на сотую долю мига. Удивлению на смену пришла вскипающая хмелем радость. Не подвело чутье!

— Бедняжку? Так плохо ей, да?! Пленницей держат?

— Пленницей? Да, можно и так сказать, — мучительная боль, что промелькнула в глазах пленника, ободрила Вьюна на следующий вопрос, — Дорога тебе, стало быть?

— Дорога, — выдохнул юноша.

— А ты ей?

Юноша смолчал. Не доверял еще.

— Пойми, если вы не чужие друг другу, то, узнав о тебе, ее желание сбежать только крепче станет. А я вам подсоблю…

Долго уговаривать юношу не пришлось.

— Сестра моя, — сознался он.

Вьюн проглотил недовольное цыканье. Эх, если бы невеста… А впрочем и сестра сойдет, может и лучше. Мысли, одна краше другой, теснились в голове, как пузыри в кипятке.

— Тяжко твоей сестре. Меченый ее против воли своей сделал. Совершенно запугал бедную девушку.

— Помоги ей! — вскинулся юноша, — Я смерти не боюсь, но ее… Ее спаси!

— Как спасти, если она шагу ступить боится? Вот если бы она знала, что ты ее ждешь…

— Не сбежать мне!

— Тихо-тихо, — замахал руками Вьюн. Воровато озираясь, снизил голос до шепота, — Обещался помочь, так выполню, не сомневайся. Тебя-то вытащить отсюда полегче будет, чем робкую девушку из-под загребущей лапы черного пса. Давай так. Я покамест пойду, подумаю, как дело провернуть. И ты поразмысли, что можешь такого сказать, о чем лишь твоя сестра знает. А я уж ей передам это слово в слово. Меченый, видишь, уверен слишком, что никуда страдалице не деться. От того на цепи она не сидит, а все ж таки уйти не может — знает, что одна тут, беззащитная. Но если брат рядом — это другое дело. Тут ей мои верные знакомцы и помогут до тебя добраться. Вместе и сбежите.

И рад был бы Ратимир слышать такие слова, но уж больно мягонько стелил перед ним этот… Вьюн. Как бы не то, что бок, голову не отбить!

— А тебе зачем рисковать?

Мужичок прищурился.

— Ради мести я трижды против этого рискнуть согласен. На все готов, только бы опозорить зажравшегося, безнаказанного пса. Не один ты от него пострадал. Да только тяжко подобраться к хитрецу. Долго я выжидал случая подходящего. А как узнал, что он к пленнику зачастил, решил и сам наведаться. Мало ли. Выходит не зря.

Как не пытался, не смог Ратимир разглядеть и крупинку лжи в его словах.

— А если поймают?

— Тебя точно убьют, — не стал скрывать мужчина, — а девушке смерть не грозит, разве что наказание.

И тут лжи Ратимир не почуял. Да и в его ли положении выбирать? А сестру спасать надо!

— Ладно, — согласился княжич, — грязь есть согласен, только бы Ланушку отсюда вывести.

— Тогда жди меня завтра. И смотри! Меченому не словечка, ни взгляда! А не то…

— Без тебя знаю, — беззлобно отозвался Ратимир.