Следом за судьбой

Мун Эми

— Ну что ж, давай посмотрим, — кивнул Ратимир, накидывая на плечи подбитую темным мехом накидку.

Вместе они спустились по широкой лестнице каменной крепости вниз и прошли в подвалы, где были камеры для узников. Пройдя к самой дальней, он сделал знак страже отворить дверь. Увидев пленников, Ратимир только головой покачал. Два юноши в драных обносках гордо расправили плечи, стараясь не показать своего страха. Молодые совсем! На почти детских лицах первая щетина едва проклюнулась. М-да, грозные волки, аж жуть

берет.

— Что с одеждой? Бродяги что ли? — обратился он к Мирославу.

— На себя посмотри, коротконогий! — ощерился один из них.

— А ну, цыц, щенята! — прикрикнул Мирослав. Ратимир даже бровью не повел. К шуткам про свой невысокий рост он давно привык, а особо усердным довелось узнать, что мечом и кулаками он владеет получше иных трепачей. Княжич выразительно глянул на зарвавшихся юнцов и те мигом присмирели.

— В одежде перекинулись, — пояснил Мирослав, — уж не знаю, на что рассчитывали. Врасплох что ли застать хотели?

Мальчишки обиженно засопели.

— И застали бы! А потом принесли ваши головы вожаку!

Ратимир устало вздохнул:

— Что, думали после этого он вам в дозоры ходить разрешит?

Волчата дружно поджали губы. Ну, понятно тут все. Захотелось удаль свою показать. Вот и допрыгались. Княжич еще раз осмотрел жмущиеся друг к другу худощавые фигурки. Взгляд запнулся об изорванный ворот рубахи на одном из юных оборотней. Ратимир даже моргнул. Померещилось! Протер глаза. Да нет же! Быть того не может!

— Ты! — ткнул он пальцем в вихрастого паренька, — Шаг вперед!

Тот лишь оскалился. Тогда Ратимир сам подскочил к мальчишке и схватил того за рубаху. Волчонок, было, заартачился, но рядом послышался скрежет меча, вынимаемого из ножен. А Ратимир выволок мальчишку ближе к единственному оконцу, что светлело почти под потолком.

— Узор! Кто шил?! — гаркнул взбудораженный княжич. Руки тряслись так, что волчонок даже рычать перестал.

— Ну?!

— Не знаю я! — огрызнулся парень, — Что дали, то и ношу!

— Кто дал?

— Мать купила!

— Где?!

Волчонок таращился на него, часто хлопал круглыми от страха глазами, но молчал. Через силу Ратимир разжал пальцы.

— Послушай, — как можно спокойнее произнес он, — одно мое слово и матери твоей не новую рубаху, а саван купить придется.

Мальчишка сглотнул.

— Но я же могу и миловать. И не только тебя, — Ратимир глянул на притихшего второго юношу, — Смотри же, жизнь или смерть друга на твоей совести если что. Скажи, откуда рубаха? Ответишь — вернетесь домой целыми и невредимыми. Никто и не узнает о вашем… подвиге.

Мальчишки зачарованно слушали вкрадчивую речь княжича. На их лицах кроме страха появилась еще и неуверенность, а так же надежда на то, что все обойдется. Не известно, что мальцов страшило больше — мамкина трепка или меч палача.

— Да,

скажи тебе. Чтобы потом ты и нас прибил и… и… сделал что-нибудь!

— Что? — удивился Ратимир, — Если б могли, давно бы ваших лесах князь хозяйничал. Но туда нашему войску хода нет.

— Тогда зачем тебе? — резонно подал голос второй.

— Просто знать хочу, жива ли та, что это, — он ткнул пальцем на изодранный ворот, — сшила?

Мальчишки мялись. Как не крути, подвоха они не чувствовали, молоды были слишком. Да и шкуру спасти охота…

— Жива, наверное, — буркнул первый чуть слышно, — Мать говорила, что к весне у той же мастерицы платье прикупит.

— Только весной? — нарочно небрежным тоном фыркнул Ратимир, — Вот уж не думал, что семьи оборотней так бедны! Да у нас последняя нищенка раз в месяц платье меняет.

— А мы хоть каждый день можем! — незамедлительно взвился юноша, — Дурной торговец в Белокаменную не идет!

Другой мальчишка, что был поумнее, пихнул друга локтем, мол — прикуси язык. Мальчишка осекся, зло посмотрел на невозмутимого княжича и Мирослава, что не пытался скрыть улыбку.

— Вот что, — вздохнул Ратимир, — Свое слово я не нарушу. Сегодня же лично сопровожу вас обоих к лесу. Но ежели опять дурить станете — пеняйте на себя.

Юноши шумно сопели, но молчали. Боялись спугнуть свою удачу.

— Рубашку только мне отдай, — продолжил княжич. Мальчишка кобениться не стал. Швырнул, как тряпку под ноги себе. Княжич только усмехнулся, а Мирослав отвесил наглецу обидной затрещины. Пришлось юноше самому спину гнуть.

— Мирослав, позаботься о еде. Пусть этих доходяг накормят, — напоследок распорядился Ратимир и направился в свои покои.

Только дверь затворил, как со всех ног бросился к своему дорожному сундуку. Откинул крышку и вытащил памятную вещицу. Перед самым отбытием на границу Ланушка подловила его в княжем саду. Пряча покрасневшие от недосыпа, а может и слез глазки, молча сунула в руки сверточек. Как она прослышала, что отец в наказание за дерзкое поведение решил его ссылкой проучить, Ратимир не знал, но забота молодой княжны обогрела и смягчила метавшееся в тревоге сердце. Его ласковая сестра всегда, хоть взглядом, хоть словом, но не чуралась высказать родственную привязанность опальному сыну князя.

Как не старался он успокоить дыхание, но непослушная грудь не желала вдыхать воздух, пока он прикладывал оборванную рубаху к вышитому обережному платку. До рези в глазах Ратимир вглядывался в вышитые узоры, сравнивая их между собой. За спиной хлопнула дверь, и послышались знакомые шаги.

— Она жива, Мирослав, — пересохшими губами шепнул княжич, — Ее манера вышивки, точно.

— Ратимир, — в голосе его друга звучала жалось и предостережение.

Юноша вскочил на ноги, сжимая в руке ткань.