Следовать новым курсом
Шрифт:
Кто-то, чертыхаясь сквозь зубы, давал задний ход и принимался искать прореху в сетчатой стене. Кто-то подводил свой катер вплотную к ней и в отчаянии попытался проделать дыру с помощью матросских ножей. У кого-то не выдерживали нервы, и он замыкал контакты, наплевав, что на таком расстоянии от борта мина не нанесёт сколько-нибудь заметного ущерба.
Первый взрыв ударил в противоминных сетях «Комюса», разрывая чернильную темноту ночи. И сразу вспыхнули гальванические лампы-прожектора на боевых марсах, засуетилась прислуга у картечниц и скорострельных малокалиберных пушек, до сего момента затаившихся за фальшбортами. Броненосцы опоясались вспышками выстрелов. Мечущиеся по поверхности
Конечно, не все мины взорвались на сетевых заграждениях. У некоторых судов британской эскадры – например, у корветов «Аметист» и «Сапфир», у шлюпа «Ринальдо», у пароходов-прорывателей противоминных сетей не было вовсе. Они и стали жертвами – сначала шестовая мина разворотила борт «Сапфира», а потом две крылатки одна за другой взорвались под днищами пароходов. Но – как бы проклинали лаймы своего адмирала, если бы знали, что их гибель была предусмотрена сэром Ингфилдом, заложена в его хитроумный план…
Словно в ответ на крики тонущих вместе с корветом матросов, на «Шэнноне» и «Беллерофоне» вспыхнули чадящие костры – это по приказу адмирала жгли на железных листах тряпьё и деревянный хлам, обильно политый машинным маслом. Немногие уцелевшие в разразившемся аду команды катеров могли торжествовать: проклятые англичане горят и тонут, дело сделано!
Согласитесь, не так-то просто отличить в кромешной тьме броненосец от обычного парохода…
Вице-адмирал выслушал доклад флаг-офицера и удовлетворённо кивнул. До рассвета – неполные пять часов. Волны, чёрные, тающие во мраке туши броненосцев, качающиеся на воде обломки катеров – всё освещено тусклыми оранжевыми сполохами рукотворных пожаров, знаменующих «бесславную гибель» британской эскадры.
Что ж, теперь ход за янки. Он, Эдвард Август Ингфилд, готов.
Весь вечер и половину ночи на мониторах стучали топоры – команды спешно ломали и выбрасывали за борт лёгкие деревянные мостки, сооружённые в мирное время на палубах. Боевые корабли принимали изначальный вид – плоские, почти не возвышающиеся над водой палубы, на которых стоит клёпаный барабан башни да торчит одинокая дымовая труба.
С мостика флагманского «Лихая» – точнее, с верхней площадки орудийной башни, выполняющей эту роль, – не разглядеть даже мачт британской эскадры. Но оранжевые сполохи взрывов и зловещее багровое зарево наблюдались достаточно ясно. К пяти часам утра, когда пальба наконец утихла, контр-адмирал решил: пора! Мониторы переползали с места на место, выстраивая линию фронта – наилучшую, по общему мнению, для кораблей этого типа. В самом деле: неприятельскому огню подставлены лишь наименьшие, носовые проекции кораблей, тогда как орудия самих мониторов, все двенадцать дальгреновских орудий – калибры девять и пятнадцать дюймов, джентльмены! – направлены на врага. Дэвид Портер поставил свой флагман в середину строя, так чтобы сигналы, поднятые на кургузой мачте, были лучше видны кораблям в ордере.
На востоке едва угадывалась мутная серость вдоль линии горизонта. Контр-адмирал щёлкнул крышкой часов – шесть десять утра, два часа до восхода солнца.
Пора.
Он сделал знак Сен-Брийё – на тесном мостике кроме самого контр-адмирала и его флаг-капитана едва находилось место для пары сигнальщиков.
– Велите передать: всем кораблям во фронт. Ход держать шесть узлов. Держать строй фронта.
Контр-адмирал помедлил, огладил рукой пышную, чёрную как смоль бороду.
– И ещё: Америка ждёт, что каждый из нас честно
– Они идут, сэр!
Инглфилд вскинул бинокль. С норда серый рассветный горизонт оделся низкими дымами, и за этой пеленой едва угадывались низкие силуэты мониторов Портера.
– Дистанция, Джемис?
Флаг-офицер закрутил винт микрометра Люжоля, посмотрел на шкалу, сверился со справочной таблицей.
– Четыре с половиной мили, сэр. Через четверть часа янки откроют огонь.
– Сигнальте: срубить сети.
Уборка противоминных сетей – занятие хлопотное и небыстрое. Надо подтянуть выстрелы, скатать полотнища сетей, потом закрепить всё это хозяйство, уложить снаружи, вдоль бортов. В лучшем случае – час аврала.
Но только не сегодня.
Застучали топоры, сетчатые занавеси тяжело плюхнулись в воду и устремились на дно, увлекаемые привязанными к кромкам ядрами. Нельзя допустить, чтобы сети намотались на винты, когда корабли дадут ход.
– Малый вперёд!
Выстрелы ещё подтягивались к бортам, а броненосцы уже сдвинулись с места и поползли, держась вдоль невидимой линии, соединяющей форты Вулл и Монро.
– Прибавить оборотов! Держать десять узлов!
С береговой батареи грохнул выстрел. Чёрный мячик бомбы вскарабкался по крутой дуге, завис – и с нарастающий скоростью ринулся вниз, чтобы поднять столб брызг в стороне от головного «Беллерофона».
Недолёт.
Расчёт тринадцатидюймовой мортиры – той самой, под названием «Диктатор», что наводила ужас на гарнизон Петерсберга в годы Гражданской войны, – ещё возился с перезарядкой своего чугунного монстра, а броненосная шеренга уже набрала предписанные флажками десять узлов. От каземата головного броненосца отделилось плотное облачко белого дыма. Ударило, тяжёлый снаряд провыл над волнами и поднял высокий фонтан между мониторами «Аякс» и «Каноникус».
Портер скривился – с первого выстрела и чуть ли не накрытие!
– Пора спускаться в башню, Эндрю, сынок. Здесь скоро будет весьма неуютно.
В ответ с правофлангового «Маопака» гулко выпалила правая башенная пятнадцатидюймовка. Ядро блинчиком заскакало по волнам в полумиле от вражеского ордера.
Сражение началось.
Чесапикский залив,
военный корабль САСШ «Лихай»
…декабря 1878 г.
– Жэм люаньон фритт а люиль, жэм люаньон канн тиль э бон… [18] – пропел Сен-Брийе.
18
«Песенка о луке», излюбленная строевая песня наполеоновских гренадеров. Она была знакома ему с детства, всегда приводила в хорошее расположение духа. А вот сейчас не сработала: подумалось вдруг, что ведь и матросы Вильнёва могли её знать. И даже наверняка знали – и напевали, наводя в круто изогнутые полосатые борта линкоров Нельсона.
Как наводят и напевают сейчас его люди. Полос, правда, нет – борта британских броненосцев черны, как смертный грех. Но враг-то за ними тот же самый – и это не сулит ни ему, ни тем, кого он ведёт в бой, ничего хорошего.