Следователи из отдела статистики

Спящий Сергей Николаевич

– Таня, Таня!– позвал Эдуард Владимирович. Свернув книгу, девушка вопросительно взглянула на учёного.

– Продолжаем перенос груза.

И они продолжили и продолжали до одиннадцати часов вечера. С африканской стороны окна пошёл мелкий тёплый дождь. Коля, вместе с Эдуардом Владимировичем, развернули и укрыли «гуманитарную помощь» двумя слоями непромокаемой ткани принесённой Эдуардов Владимировичем из его кабинета. Закончив они решили немного отдохнуть и уже тогда идти в селенье разыскивать Эндрю Нгао`мма, чтобы передать ему консервы, палатки и электронные книги из Советского Союза. Благо с той стороны стоял жаркий полдень и если они поспят два или три часа, светлого времени ещё останется предостаточно. А там уже и в Новосибирске наступит утро. Перед тем как лечь в одной из трёх специально оставленных на стороне Новосибирска, рядом с установкой нуль-т, палаток, Таня потребовала, чтобы её обязательно взяли с собой когда пойдут на встречу с Нгао`мма. Коля отказывался, но Эдуард Владимирович сказал «хорошо» и на этом спорт затих. Может быть, он подумал, что Таня бредит Африкой так же сильно как и он сам. Светло было ровно настолько, чтобы видеть куда поставить ногу. Из распахнутого «окна» выливался яркий электрический свет, собирая полчища мелких кусачих насекомых и пугая круглых,

будто окатыши, жуков неподвижно замирающих при малейшем, непонятным им, изменениии окружающей обстановки. Эдуард Владимирович предупредил: –Сейчас окно закроется и впредь будет приоткрываться на сотую часть секунды каждые пять секунд. Этого достаточно, чтобы, используя пуль дистанционного управления открыть окно тогда, когда оно понадобиться. Когда окно схлопнулось, Таня испытала короткий приступ паники. Она, в городской одежде, потеряна в африканских джунглях вместе с одиннадцатью тысячами консервированных обедов длительного хранения, электронных книг и палаток. Коля взял её за руку и Таня успокоилась.

– Говорил ведь: незачем тебе было идти– прошептал юноша: –Хочешь, попросим дядю открыть проход? Подождёшь в институте.

Таня помотала головой.

– Точно? Ну тогда идём.

Эдуард Владимирович зажёг туристический фонарик отбросивший круг света. Подброшенный рукой учёного он взлетел, засияв, над невольно жмущимися друг к другу людьми, словно маленькое солнышко.

– Нас должны были заметить. Встретим их на половине дороги.

Коля шагал широко и привычно, выбирая, куда ставить ногу. Незнакомая с местной природой, Таня часто оступалась. Наконец он взял её на руки, но девушка принялась отбиваться и Коля был вынужден поставить её обратно на землю. Нельзя сказать, чтобы Коля знал по именам всех жителей небольшого городка при шахтах. Их было несколько тысяч человек и ещё эти непривычные, со множеством цокающих звуков, фамилии. А вот первые имена большинство носило вполне себе англоязычные: черные как смоль Эдварды, Роберты, Кейси, Антасии и Майклы. Лёгкая, но не настолько, как можно было бы подумать в таком жарком климате, одежда из дешёвых синтетических тканей. Разноцветные, порядком истёртые и не один раз чиненые, куртки. Оранжевые, с красными рукавами, у шахтёров. У лесорубов с синими. У работающих на вредных химических производствах жёлтые с синими рукавами. Городок, как и вся округа, принадлежал «African Trade Corporation». Аборигены покупали у корпорации еду, одежду, лекарства, то есть вообще всё, что имелось в городе, было куплено или взято в кредит у «African trade corporation». Они пользовались ходящими внутри корпорации деньгами, говорили на жуткой смеси английского, и двух-трёх африканских диалектов. Единственные, чем местные могли расплачиваться это свой труд и, разумеется, свои жизни. Можно сказать, что только труд и жизнь принадлежало не корпорации, а самим аборигенам. Впрочем, «African trade corporation» с успехом покупала и труд и жизни своих чернокожих англоязычных рабов, меняя на плохие лекарства, дешёвую синтетическую одежду и такую же синтетическую еду. И всё это они делали вполне законно! В рамках своих собственных, самолично и официально принятых законов.

– Привет добрый дух и тебе тоже, большой добрый человек– на плохом английском сказал Эндрю Нгао`мма. Честно говоря, он и сам был отнюдь не маленьким, если и уступая Николаю в росте и размахе плеч, то совсем немного. Пять негров внезапно вступили в круг света отбрасываемый туристическим фонариком, плавающим над головой у Эдуарда Владимировича так как именно он активировал его подбросив вверх.

Коля приветственно кивнул сразу всем.

– Ты пришёл, как и обещал– сказал Нгао`мма: –Ты сказал, что это будет последний раз когда ты придёшь.

– Здравствуйте, товарищи– Дядя остановился на таком расстоянии, чтобы круг света охватил аборигенов и смыкался за их спинами: –Так и есть.

Таня наморщила лоб. Она не привыкла к искажённому английскому с богатой примесью незнакомых слов. Девушка едва-едва понимала, о чём идёт речь. Эдуард Владимирович спросил: –Как твоя дочь, Балога`мма?

– Благодарю добрый дух, твои лекарства излечили её.

– Вы захватили с собой телеги?

– Мы взяли волокуши– Эндрю Нгао`мма отступил в сторону и на свет вышли ещё четверо негров тянущих за собой сделанные из прочной и лёгкой пластмассы ящики. Видимо раньше они были корпусами каких-то машин, но вот внутренности выброшены, наружная часть смазана жиром и теперь они превратились в волокуши – пожалуй лучший способ транспортировки тяжестей по здешним джунглям если не применять серьёзную технику.

– Идите за мной– Эдуард Владимирович развернулся и пошёл обратно.

Таня во все глаза разглядывала чернокожих, как будто светящихся изнутри чёрным цветом, аборигенов. Те тоже удивлённо посматривали на девушку не видев её раньше и гадая про себя, чтобы могло значить её появление в компании доброго духа приносящего еду и лекарства и большого доброго человека помогающего ему? «-Вот скажи мне, товарищ Накамура– наседал старший биолог Коля Кирпичников –По твоему нормально то, что сейчас происходит в этой вашей, смешно сказать, Империи? Разговор происходил в комнате имени Валентины, она же комната для отдыха и состав двух экспедиций сидел за большим столом, а кому не хватило места устроились на самодельном диване и таких же самодельных креслах из морфирующей пластмассы. На правах капитана советской части экспедиции я объявил начало совещания, кратко описал происходящие сейчас на Земле процессы, стараясь оставаться максимально бесстрастным. Капитан Сугимото поправил меня в какой-то мелочи, сейчас уже не помню в какой. Потом он произнёс речь, смысл которой сводился к тому, что наконец-то японский народ воспрянул от векового сна и готов пойти собственным путём. Он долго благодарил молодой Союз за помощью ещё более молодой Империи в борьбе против владычества проклятых западных варваров, но в тоже время дал твёрдо понять, что сам вполне одобряет все решения самозваного Токийского императора и поддерживает их. Когда товарищ Дайке закончил я разрешил свободное обсуждение и оглядываясь назад я размышляю – не было ли это ошибкой? Я и сейчас думаю, что даже откровенная вражда предпочтительнее недомолвок и скрытого напряжения, которое так или иначе, всегда будет только нарастать. Но факт остаётся фактом. Этот день, не хочу называть месяц и число, чтобы

не дать ему остаться в человеческой памяти. Если кому-то действительно нужна точная дата, то он сможет легко подсчитать её по корабельным журналам. Тот день стал днём первой крупной ссоры на Марсе. Не знаю, как там вели себя четверо американцев, когда два месяца жили на своей базе, но в нашем коллективе произошёл первый серьёзный разлад. Моя вина, как капитана, в том, что я хотя и сумел его предвидеть, но предотвратить не смог. Товарищ Накамура, невысокий роботехник, с подвижным, одновременно и располагающим и отталкивающим на мой взгляд, лицом предпочёл сделать вид будто не понял вопроса: –Что именно из происходящего сейчас в Империи вызвало ваше раздражение, Кирпичников-сан?

– Не притворяйтесь!– воскликнул биолог –Я говорю о всём этом фашизме?!

– Говорю вам: вы преувеличиваете!

– Это я говорю вам!

– Позвольте я объясню– поднял руку капитан Сугимото отвлекая вцепившихся в друг друга взглядами биолога и роботехника: –Прошу у вас друзья немного терпения: мои слова пойдут вразрез с тем, чему вас учили в детстве и что вы пытались и продолжаете пытаться навязать нам.

Вы говорите, что все люди братья? Быть может это и так. Но даже в семье есть старшие и есть младшие. И последние должны для собственной пользы безоговорочно подчиняться первым. Я не говорю, что в так называемых «низких» народах рождаются одни лентяи и глупцы, но если вы захотите намыть золото – вы пойдёте на золотоносные прииски, а не на городской пляж. Потому, что на золотоносных приисках можно найти этот металл, а на пляже его обнаружишь только случайно и то выясниться, что кто-то обронил. Есть те, кто строят Империи, и те, кто всего лишь живут в них. Два великих народа: японский и русский из первых. И вы и мы, раз за разом, поднимаемся из пепла, как бы не было сильно поражение. Только вы постоянно носитесь со своей странной идеей всеобщего равенства и такого же всеобщего счастья. Поймите, Евгений-сан, представители низких народов трусливы, лживы и готовы предать ради малейшей выгоды. Их требуется держать в узде, ибо при всей их внешней схожести с нами, они ещё не совсем люди. Это не я говорю вам сейчас, а сама история. Капитан Сугимото отрывисто кивнул, показывая, что закончил. Я оглянулся на своих ребят – они кипели. Честно говоря: во мне самом разразилась буря противоречивых чувств. Самых разных чувств: непонимание, жалость и даже какая-то детская обида. Подсознательно я уже давно считал японцев отправившихся с нами в экспедицию почти членами своей семьи, наравне с экипажем советской части экспедиции. Считал их своими. А они вот как всё повернули. Я чувствовал, будто меня предал друг, хотя на самом деле ничего не произошло. Только обсуждение новостей с далёкой Земли. Только слова.» Нгао`мма спросил: –Это твой последний визит, дух? Эдуард Владимирович кивнул. Кто знает, какая буря бушевала внутри старого учёного, но внешне он оставался спокойным.

– Зачем ты дал нам надежду, чтобы тотчас отнять её?– вздохнул Нгао`мма пока остальные загружали волокуши консервированными продуктами и свёрнутыми в тугие свёртки палатками.

Таня во все глаза смотрела на их руки, похожие на стволы молодых деревьев, на короткие завивающиеся волосы и широкие носы. Почти половина всего груза поместилась на четырёх волокушах. Негр потянул одну и остался доволен, гладкий корпус легко скользил по примятой ногами траве. Сквозь серую дымку неба проступили первые, самые крупные звёзды. Не выдержав упрёков Эндрю Нгао`мма, Эдуард Владимирович сказал: –Спрашиваешь: зачем дал надежду? Зачем вообще один человек помогает другому, ведь он не сможет помогать ему постоянно. Разве было бы лучше, если бы мы не встретились и ты умер от голода распоров бедро и временно лишившись работы? Нгао`мма опустил глаза: –Возможно это было бы лучше для нас обоих. Прости добрый дух, но ты говоришь, что уходишь навсегда в лучший мир из которого пришёл. Уходишь. А нам продолжать жить здесь всю жизнь. Продолжавший держать Таню за руку, Коля сжал ей пальцы, призывая к осторожности.

– Не понимаю– Эдуард Владимирович отступил на шаг.

– Здесь нечего понимать уважаемый– кусты расступились впуская в круг света от продолжающего парить над головой учёного туристического фонаря нового человека. Он был одет совсем не так как аборигены. Вместо дёшёвой синтетики – штаны и куртка из нормальной морфирующей ткани. Обувь на толстой подошве ядовито жёлтого цвета будто он наступил на что-то плоское и оно прилипло. На голове странная кепка с сетчатым козырьком не защищающая ни от солнца, ни от дождя. Кожа у незнакомца белая, хотя и покрытая слоем застарелого загара. В руках он держал пистолет незнакомой модели. Судя по раздувшейся рукояти, в которой наверняка помещалась магнитная ловушка, пистолет относился к классу плазмобоев стреляющих шариками низкотемпературной плазмы.

Остановившись на границе круга света, незнакомец продолжил: –Эндрю Нгао`мма поступил как лояльный гражданин и верный служащий «African trade corporation» известив своего менеджера о проникновениях посторонних на территорию принадлежащую корпорации. Он, конечно, немного слукавил, не поставив меня в известность с самого начала, но лучше поздно, чем никогда. Поэтому, думаю, мы с Эндрю забудем это досадное недоразумение. Таня почувствовала, как Колина ладонь выскальзывает. Её запястья схватили сильные и грубые, покрытые мозолями руки заламывая назад. Растерянно оглянувшись, она увидела, что с Эдуардом Владимировичем поступают также, а Колю держат сразу двое негров, приставив выщербленное мачете к горлу. Девушка перевела взгляд на незнакомца представившегося менеджером «African trade corporation». Тот продолжал говорить на чистом английском. После исковеркованного диалекта африканцев было почти приятно услышать правильный английский. На секунду Тане показалось, будто она в школе, на уроке иностранных языков. Но вывернутые назад руки, влажная духота вливающаяся в лёгкие вместо воздуха, чавканье и хлюпанье долетающее из-за границы освещённого пространства убедили девушку в реальности происходящего. Всего лишь час назад она была дома, в Новосибирске, в институте изучения физики пространства. У неё завтра соревнование, третий тур гонок на автоциклах. Как же так получилось, что её крепко держит молодой чернокожий парень где-то посреди африканских джунглей? Менеджер не спускал глаз с гостей из Советского Союза. Видимо он не слишком поверил россказням «лояльного гражданина и верного служащего» Нгао`мма и пришёл один. Держа наготове ручной плазмобой, менеджер приказал одному из негров вытащить из волокуш верёвки, чтобы связать пленных. Выслушав доклад другого, он немного расслабился: –Похоже вы здесь и вправду одни. В городской одежде. Без оружия. Как вы сюда попали, а? Эдуард Владимирович отвернулся не став отвечать. Менеджер озадаченно хмыкнул, разглядывая «гуманитарный груз», но продолжая держать на прицеле всех троих.