Следователи
Шрифт:
Накануне вечером, около двадцати двух часов, к дому Аликовых подошли две молодые женщины. Постучали в ворота. На их стук вышли мать и дочь Аликовы — Хымсад и Дарихан.
— Это ты, Аминат? — узнала одну из женщин Дарихан.
Карданова жила неподалеку, через два квартала.
— Я, — чуть слышно произнесла Аминат Карданова.
И тут заговорила другая, ее подруга, назвавшаяся Зухрой. Объяснила, что Аминат плохо, они, мол, вызвали «скорую помощь», но ее до сих пор нет. Зная, что у Аликовых есть своя машина, решили попросить: не довезет ли брат Дарихан — Мхамет
Старшая Аликова побежала в дом. Раз человеку плохо, надо помочь. Зухра и Дарихан продолжали разговаривать, а Карданова отошла в сторонку.
Мхамет мешкать не стал. Быстро переоделся и вывел свои «Жигули» за ворота. Зухра села в машину. В это время подошла Аминат. Мхамет открыл ей дверь. Но не успела Карданова устроиться на сиденье, как раздался крик Дарихан:
— Там ребенок! Ребенок кричит! Что вы делаете? — она замахала руками, указывая в темноту, откуда только что подошла Аминат.
Мхамет заглушил двигатель, не понимая, что происходит.
— Ты что, с ума сошла? — накинулась на Карданову Дарихан.
Ей вторила мать.
Тут наконец и Мхамет сообразил: Карданова собирается сделать что-то нехорошее — и выпроводил ее и Зухру из машины. Карданова начала бормотать, что ей, мол, стало лучше и в больницу ехать не надо. Вместе с подругой она поспешила ретироваться, но Хымсад Аликова, догадавшись, что произошло, схватила Аминат за руку.
— Побойся аллаха! — крикнула она. — Как ты можешь?! Любое животное на свое дитя не надышится, а ты...
Теперь уже все услышали писк ребенка. Он доносился оттуда, где в темноте были едва видны несколько старых бревен, когда-то сваленных у ограды Аликовых.
— Я заберу... Сейчас... — растерянно проговорила Аминат и почему-то спросила у подруги: — А в чем нести?
— У вас пеленки не найдется? — обратилась Зухра к Хымсад.
— Конечно, найдется! Только возьмите дитя! — ответила Аликова.
Дарихан побежала в дом и вынесла чистую цветную тряпицу. Вместе с матерью они проследили, как Карданова извлекла из-под бревен шевелящийся комочек и завернула в пеленку. Ребенок не переставал плакать.
— Смотри! — строго предупредила Дарихан. — Не вздумай его еще куда-нибудь сунуть!
Аминат и Зухра ушли, растаяв в темноте.
— Как же она, прямо тут и родила? — недоумевал Мхамет. — И это ж надо — спрятала под бревна! Неужто и впрямь хотела бросить?
— Ничего, теперь не бросит! — сказала Дарихан. — Какой же бесчеловечной надо быть, чтобы решиться на этакое...
Хымсад вздохнула.
— Что-то неспокойно у меня на душе, — призналась она. — Ох, не нравится мне эта Аминат! Да и подружка, видать, не лучше...
Они еще постояли, прислушиваясь, не раздастся ли снова детский плач, и наконец ушли в дом. Но и дома все продолжали говорить только о случившемся. Неизвестно, у кого первого возникла мысль позвонить в милицию. Уж очень сильно взволновало необычное поведение Кардановой...
И вскоре дежурный по Кошехабльскому РОВД уже знал о случае на улице Колхозной.
Для кого-нибудь этот случай, возможно, показался бы всего лишь странным. Ну, растерялась женщина, совершила глупость,
Первым делом старший лейтенант Шевацуков связался со станцией скорой помощи. Там подтвердили, что около 22 часов поступил вызов. Звонила молодая женщина, которая сказала, что ее подруге, Аминат Кардановой, плохо. Просила срочно приехать и назвала адрес: улица Лабинская, дом 4. Через некоторое время машина скорой помощи выехала по указанному адресу. Кардановой дома не оказалось. Решили, что это был ложный вызов (такое случается), и вернулись на станцию.
Шевацуков попросил, чтобы «скорая» подъехала к милиции. Минут через пятнадцать машина была возле РОВД. Старший лейтенант уже успел навести справки: дом по Лабинской, 4, принадлежал Суренковой Татьяне Ильиничне, пенсионерке. Аминат Карданова прописана там не была. Шевацуков решил подъехать на Лабинскую.
Когда машина с красным крестом остановилась возле двора Суренковой, свет в окнах дома не горел. Долго стучали в калитку. Наконец вышла хозяйка в наскоро накинутом халате. Извинившись за поздний визит, старший лейтенант спросил, где жиличка Татьяны Ильиничны. Вопрос этот пришлось повторить несколько раз, так как Суренкова плохо слышала да к тому же была напугана приходом милиции.
— Не знаю, — старушка развела руками. — Давеча вот приезжала «скорая», ее тоже не было...
И она повела Шевацукова в глубь двора, где находилась низенькая времянка, которую снимала Карданова. На дверях висел замок.
— Скажите, Татьяна Ильинична, — спросил старший лейтенант, — Аминат была беременна?
Вопрос озадачил Суренкову.
— Беременна? — удивилась она.
— Ну да! Ждала ребенка?
— Я чтой-то не замечала... Сегодня Аминат, как всегда, ходила на работу.
— Где она работает?
— На колхозной ферме, дояркой.
— Когда она вернулась?
— Да уж темнело. К ней подружка пришла, Зухра...
— Фамилия подруги?
— Не знаю. Она тут где-то недалеко живет. Работает вместе с Аминат на ферме. Я телевизор смотрела, больше во двор не выходила. Куда они пошли, не знаю. Так вы говорите, она ждала ребенка?.. — Суренкова все еще не могла переварить новость о своей квартирантке.
— Она не говорила, что плохо себя чувствует? — задал вопрос инспектор милиции.
— Нет, ничего не говорила.
Слова старушки озадачили Шевацукова. Если та ничего не замечала у Кардановой, откуда мог взяться ребенок, о котором сообщили Аликовы? Что это — плод их воображения? Но ведь показаться могло одному человеку, а не сразу троим взрослым людям, которые слышали плач и видели (да, видели!) новорожденного! Может, их звонок тоже ложный? Аминат Карданова чем-нибудь насолила Аликовым, и они в отместку решили скомпрометировать молодую женщину? К сожалению, бывало и такое в ауле. И хотя население здесь не так уж велико, но страстей хватает...