Следователи

Гусев Валерий Борисович

Эта история произошла в городе Кизыл-Арвате Туркменской ССР. Однажды ночью была убита несколькими ударами камня по голове тридцатилетняя женщина. Ее труп обнаружили ранним утром на пустыре, в нескольких метрах от дороги.

Для следователя районной прокуратуры первоначально все сложилось как будто удачно. Было установлено: эту женщину накануне видели до позднего вечера на открытой веранде ресторана в парке железнодорожников. Она сидела за столом в шумной компании. В этой же компании видели и одного ее знакомого — электросварщика Н. Он был подвыпивши.

Нашлось несколько свидетелей, которые запомнили, что из парка они, потерпевшая и Н., уходили вместе. Домой женщина так и не дошла. Н. появился у себя на квартире лишь на рассвете. На его лице виднелись свежие царапины, на рубашке не оказалось двух верхних пуговиц, вырванных «с корнем». На допросе он ничего вразумительного рассказать не смог, ссылаясь на то, что был пьян. Вместе с тем он отрицал совершенно очевидные факты. Сказал, например, что эту женщину совершенно не знает (хотя было известно, что они знакомы давно), в ресторане с ней не сидел и из парка ее не провожал. Эту ложь он с завидным упорством повторял и на последующих допросах, несмотря на показания многочисленных свидетелей, изобличавших его на очных ставках.

Шли дни, недели, а результат был все тот же: Н. не признавался в убийстве и продолжал давать ложные показания. Правда, удалось установить, что он отличался весьма вспыльчивым характером, несколько раз в пьяном виде скандалил. Это как бы косвенно подтверждало его возможную вину. Вместе с тем большинство его товарищей по работе и соседей заявили: Н. не способен на убийство. Они открыто выражали свое возмущение необъективностью следствия, писали жалобы, в том числе и в Прокуратуру Союза ССР.

Таким образом, возникла ситуация, при которой предстояло доказать или опровергнуть вину обвиняемого, используя только косвенные доказательства, притом весьма немногочисленные. Этим и объяснялось то, что руководство Прокуратуры Союза ССР решило передать дело для дальнейшего расследования одному из следователей по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР.

Так я оказался в Кизыл-Арвате. Изучив дело, пришел к выводу: мои предшественники избрали самый легкий путь, они сразу нашли потенциального виновника — Н. и все свои дальнейшие действия направили только на его изобличение. А ведь он мог давать ложные показания и из чисто обывательских опасений.

На допросе я увидел человека отчаявшегося и озлобленного. И решил начать дело заново. Прежде всего нужно было восстановить обстановку той памятной ночи.

С чего начать? С отделений милиции. Выяснить, кто был доставлен в ту ночь по разным причинам. Установил. Перечень оказался довольно объемистым. Начал разыскивать. Один из найденных припомнил, что в ту же ночь вместе с ним в отделение милиции был доставлен его знакомый, некий Манзырев, и не один, а с каким-то своим приятелем. Но тот сбежал, выпрыгнув в окно. Манзырев сказал, что приятель сбежал, так как кого-то ударил — то ли камнем, то ли чем-то еще.

— Что же вы молчали раньше? — спросили его.

— Но ведь убийца уже арестован.

Надо было найти Манзырева. Оказалось, что он теперь живет в Ташкенте. В тот же день я вылетел в Ташкент. Нашел Манзырева дома и подробно его допросил. Он подтвердил: действительно,

в ту ночь в городе случайно встретил своего приятеля, с которым вместе учился на курсах механизаторов, некоего Евтуха. Обратил внимание на его кожаную шоферскую куртку. Она была мокрая, хотя дождь перед этим не шел. То ли выстирал, то ли замывал ее, то ли в воду упал.

— Утром, — сказал Манзырев, — я узнал, что убита женщина. Но ведь убийцу арестовали.

Теперь у меня появилась хотя бы фамилия. Узнал, что Евтух закончил курсы и уехал в Алма-Ату. Из Ташкента полетел в Алма-Ату, разыскал автобазу, куда устроился работать Евтух. Но он, оказывается, там всего неделю пробыл. Пришлось потратить время, чтобы выяснить, куда именно он выехал. Оказалось — в город Джалал-Абад, в Киргизию. Полетел туда. Но и в Джалал-Абаде не застал: он уже подался в Ош. Я — за ним. В Оше нашел автоколонну, куда Евтух устроился работать водителем. Выяснилось, что с колонной автомашин Евтух направился в город Хорог, на Памир. Так я очутился на Памире. И нашел наконец Евтуха.

Куртка, о которой шла речь, оказалась на нем. Отдал ее на экспертизу. На куртке были обнаружены пятна крови не его группы. Она совпала с группой крови убитой. Это и послужило основной уликой для ареста.

Сначала Евтух отрицал свою вину. Но, когда ему предъявили заключение экспертизы и показания Манзырева, ему ничего не оставалось, как признаться. Получив признание Евтуха, я немедленно дал телеграмму об освобождении из-под стражи невиновного.

Через несколько дней мне пришлось снова заехать в Кизыл-Арват, чтобы провести там следственный эксперимент и закрепить показания Евтуха. Н. пришел ко мне со словами благодарности.

— Что же вы так запутали следствие? — спросил я его.

— Да боялся. Скажу, что был с ней знаком, так тут же подумают: раз был знаком, ты и убил.

То есть он руководствовался именно теми соображениями, какие я предполагал вначале.

Командировка эта заняла у меня две недели. Но помнить о ней буду, наверное, еще очень и очень долго.

Рассказ следователя по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Сергея Михайловича Громова краток и строг, как донесение с поля боя. Наверное, его можно было бы украсить пейзажами, вставить бессонные ночи, аэродромы, дороги, встречи. Но мне хотелось сохранить эту краткость и строгость, этот стиль боевого донесения. Ведь, в конце концов, органы советской прокуратуры ведут бой за честь, достоинство человека, стоят на страже справедливости, без ежедневного торжества которой невозможно наше движение вперед. Торжество справедливости и есть смысл деятельности этих людей, о которых мало пишут, которых мало показывают в фильмах и которые очень редко рассказывают сами о себе.