Следствие ведут знатоки
Шрифт:
— Привет, бродяга! Ты что-то запропал, — радуется другу Пал Палыч.
— Как вы полагаете, где я теперь живу? В частной гостинице! В настоящих, братцы, подпольных номерах! Дуриком попал, повезло.
— И что там за публика? — торопит рассказ Кибрит.
— Самая разная. Кто приехал лечиться, а в гостиницу не пробился. Кто просто отдыхает от семьи. Этажом выше, например, квартиру снимает директор универсама, поскольку жена и любовница стесняются проживать вместе. В доме напротив — модный
— Везунчик ты!
— Безусловно. Но вы спросите, кто там правит бал!
— Ну?
— Гражданин Мусницкий! Выдает жильцам ключи, а купюры получает сам.
— Вот проходимец! Значит, скрывает свободные квартиры…
— Все знаю, Паша! У каждого ДЭЗа есть резервный фонд…
— А-а! — произносит Пал Палыч.
— Понял?
— Но я — нет.
— При большом ремонте, Зинуля, полагается отселять жильцов. Но народ у нас терпеливый, при нем можно ломать полы, менять рамы и тэ пэ. Зато некоторые любимцы судьбы, — Томин «подкручивает усы», — имеют комфортабельное пристанище.
— Спасибо, Саша. Отлично поработал. Адреса? — берется Пал Палыч за авторучку.
— Ой, не дам, погоди разорять наш притончик! Соседи у меня отменные. Один в бегах — по линии Томилина, ему пожертвую. А второй… довольно комичный: уголовник в стиле ретро. Явно приехал восстанавливать старые связи. Он хоть и замшелый, а дров может наломать. Мне нужно еще время.
— Сколько?
— Неделя. По рукам?
Пока они договариваются, Кибрит разбирает бумаги: что-то оставляет Пал Палычу, что-то складывает в свою папку. И встает.
— Поостерегайся там, Шурик.
— Погоди, я с тобой. Мне требуются твои штучки для снятия отпечатков.
Кибрит изумленно поднимает брови.
…Ансамбль, «поющий с акцентом», проводит домашнюю репетицию.
Соня и Мусницкий входят в подъезд, поднимаются в лифте на верхний этаж.
— Эта, — показывает Мусницкий на дверь одной из квартир и жмет кнопку звонка. Но прежде чем им успевают отпереть, из другой квартиры — очевидно, на звук лифта — выглядывают, а потом и выскакивают развеселые девицы.
— Дядя Макся пришел! — повизгивают они и с преувеличенным восторгом обступают Мусницкого, чмокают и тормошат.
Вокруг него возникает шутейный хоровод, на который Соня взирает в легком столбняке.
— Отстаньте, дуры, не видите, что ли! — кивает Мусницкий в ее сторону. — Я тут по делу!
Девицы оборачиваются и, увидя брезгливую гримасу Сони, с презрением ее оглядывают. Между тем из квартиры, в которую звонил Мусницкий, появляется расхлюстанный парень с электронной правнучкой балалайки — один из участников репетиции.
— К нам, хозяин?
— Квартиру
Парень на минуту исчезает и выводит на площадку собратьев по искусству. «Девочки» встречают их радушно, и вся компания наконец скрывается.
Мусницкий спешит переключить спутницу на осмотр квартиры. Везде беспорядок и грязь. В одной из комнат обнаруживается томный длинноволосый юноша с серьгами в ушах, увлеченно, будто детектив, читающий партитуру. Он поднимает подведенные глаза и рассеянно здоровается.
Томин и его соседи оканчивают на кухне холостяцкий ужин.
— Все всухомятку да всухомятку — недолго и язву нажить, — печалится расхититель. — Как моя жена вкусно готовит! Гусь с яблоками… грибные супы… паштет из печенки с телятиной…
— Вон как жрал! — говорит уголовник.
Расхититель виновато ежится.
— И какая ж у тебя перспектива? — интересуется он, шумно прихлебывая чай. — Так все и будешь в бегах?
— Я, собственно, не считаюсь в бегах.
— А где ж ты считаешься?
— Понимаете, как получилось, — спешит удовлетворить его любопытство расхититель. — Завели групповое дело. Чувствую, могут до меня добраться. И тут один умный человек посоветовал: пока, говорит, ты по делу никто, лучше исчезнуть, чтобы тебя вообще не было. Раз не обвиняемый, то розыск объявлять не станут. А там следствие закончится, суд пройдет, и можно всплыть на поверхность — в другом, конечно, месте.
— Опять паштеты жрать.
— Хоть бы детей увидеть! Мать без меня умерла… — оборачивается расхититель к молча слушающему Томину. — Так, знаете, горько!..
— Про это у меня есть, — уголовник задирает штанину. — Нет, на правой. Во, — приподнимает он ногу.
Надев очки, расхититель опасливо наклоняется и читает:
— «Солнце всходит и заходит, а в душе моей темно».
В холле звонит телефон.
— Мне не могут, — вздыхает расхититель.
— Тоже, — говорит Томин.
Уголовник идет к телефону и снимает трубку:
— Кого надо?.. Ты?! Ты где?.. Валяй, встречаю! — Он направляется в кухню, где радостно объявляет: — Марш по комнатам! Кореш зайдет, незачем его видеть.
— Что вы, мы не интересуемся! — горячо заверяет расхититель.
Томин молча наливает себе чай и уходит.
— Ты, может, не интересуешься, а сядешь, тряхнут — и начнешь вспоминать.
— Конечно, конечно, так благоразумней. — Расхититель тоже удаляется.
В квартиру настойчиво, несколько раз подряд звонят. Томину из комнаты слышно, как татуированный топает к двери и раздается громкий голос Мусницкого:
— Здорово! Все дома, нет?
— Чего надо? Я передам! — хочет поскорей спровадить его уголовник.