Следствие

– Никто не знает, господин лейтенант. Дело было так: Вильямс дежурил с трех. В шесть часов его должен был сменить Паррингз. А в полшестого на пост позвонил какой-то человек и сообщил, что сбил полисмена, который бросился под его машину. Он пытался вывернуться и разбил автомобиль. И тогда…

– Стоп, - прервал Грегори.
– Не так быстро. Поподробней. В чем заключалось ваше дежурство?

– Ну, мы должны были ходить вокруг и проверять двери и окна.

– Вокруг морга?

– Не совсем. К задней стене вплотную подступают кусты, и нам приходилось доходить до самых могил, а потом обратно.

– Как долго продолжался один обход?

– Зависит от погоды. Этой ночью минут десять, потому что шел снег и ходить было трудно, да еще туман, и каждый раз

надо было проверять двери…

– Значит, на пост позвонил водитель этой машины да?

– Да, господин лейтенант.

– А где он сейчас?

– Водитель-то? У нас в полиции. Доктор Адамс перевязал его, потому что он разбил голову…

– Доктор Адамс - это здешний врач?

– Да.

Грегори, неподвижно стоявший на обочине, вдруг спросил с неожиданной суровостью:

– Кто тут шлялся? Почему все затоптано? Был тут кто-нибудь?

Полицейский заморгал глазами. Он удивился, но не испугался.

– Никто не шлялся, господин лейтенант. Комендант приказал огородить веревкой, и никто сюда не заходил.

– Как это никто? А как санитары взяли Вильямса?

– О, Вильямс лежал дальше. Мы нашли его там, под деревом.
– Полицейский указал на затоптанный снег в кювете по другую сторону шоссе, шагах в десяти - двенадцати от «бентли».

Грегори, ни слова не говоря, перешагнул веревку и вступил в огороженную зону, стараясь держаться ее границ. «Бентли», по всей видимости, ехал из Лондона. Ступая как можно осторожней, Грегори прошел по следу машины. Прямые линии протекторов внезапно обрывались; дальше снег был содран до асфальта и лежал комьями по сторонам. Очевидно, водитель резко затормозил, и заблокированные колеса сработали как снегоочиститель. А еще дальше на шоссе в снегу виднелась пропаханная длинная дуга, кончающаяся у задних колес машины, которую, видимо, развернуло боком и швырнуло на дерево. На влажном снегу, особенно по краям шоссе, видны были следы других машин: двойная колея с характерным ромбическим рисунком протектора принадлежала тяжелому грузовику. Грегори прошел по шоссе несколько десятков шагов в сторону Лондона и убедился, что последней машиной, проезжавшей здесь, был «бентли»; его след в нескольких местах затерли отпечатки шин других автомобилей. Теперь он занялся осмотром человеческих следов и пошел в противоположном направлении, удаляясь от кучки людей, столпившихся в кювете возле «бентли». По кювету прошла, очевидно, целая процессия, так много было следов. Грегори понял, что это санитары несли раненого, и мысленно похвалил предусмотрительного пикерингского коменданта. На шоссе видны были только отпечатки тяжелых ботинок. Человек, оставивший их, бежал короткими шагами, точно неопытный бегун, пытающийся развить высокую скорость.

«Бежал со стороны кладбища, - подумал Грегори, - выскочил на середину шоссе и, как паровоз, попер к городу. Неужели это полисмен убегал? От кого?» Он начал искать следы преследователя. Их не было, снег вокруг лежал нетронутый. Тогда он прошел туда, где от шоссе ответвлялась к кладбищу обсаженная кустами аллейка. Шагах в двадцати от аллеи, дальше по шоссе, он наткнулся на следы машины и людей. Машина приехала со стороны, противоположной Лондону, развернулась и остановилась (отпечатки шин в этом месте были глубже, отчетливей), из нее вышли двое, к ним присоединился третий и повел к «бентли». Шли они по кювету. Возвратились тем же путем; наверно, у них были какие-то трудности с ношей: на снегу остались маленькие круглые вмятины: прежде чем задвинуть носилки в «скорую помощь», они поставили их на снег. Грегори вошел в аллею и тотчас же повернул обратно: все было ясно и так. Наполненные голубыми тенями следы убегавшего шли прямо от морга, недавно побеленная стена которого виднелась метрах в ста.

Грегори вернулся к «бентли», внимательно вглядываясь в следы бежавшего. На расстоянии восьми шагов от места, где стояла разбитая машина, следы пошли в сторону, возможно, полисмен хотел резко свернуть, но больше уже ничего нельзя было понять: снег был взрыт и разбросан. Засунув руки в карманы, Грегори стоял и покусывал губы.

«Спереди

объезжал!
– решил он.
– Но тут его занесло, швырнуло в сторону… Должно быть, постового ударило самым краем багажника».

– А что с этим, с Вильямсом?
– обратился он к полисмену.

– Он без сознания, господин лейтенант. Доктор из «скорой» очень удивлялся, как это он смог дойти досюда.

Упал-то он вон там.

– Откуда вы знаете?

– А там есть кровь.

Грегори низко наклонился над указанным местом. Три, нет, четыре коричневатые застывшие капли проникли глубоко в снег. Заметить их было трудно.

– Вы присутствовали, когда приехала «скорая»? Он был в сознании?

– Нет, без сознания.

– Кровотечение было?

– Нет, то есть чуть-чуть, кажется из ушей.

– Грегори, сжальтесь же наконец над нами!
– воскликнул Соренсен и, бросив недокуренную сигарету в снег, демонстративно зевнул.

– Инструкцией жалость не предусмотрена, - ответил Грегори и снова склонился над следами.

Вильсон расставлял штатив, а Томас вполголоса ругался: у него в чемодане рассыпался тальк и перепачкал инструменты.

– Ну, ребята, за дело!
– сказал Грегори.
– Следы, измерения и все прочее, лучше больше, чем меньше, а потом приходите к моргу. Веревку можно будет снять. Доктор, пойдемте, может, там окажется что-нибудь по вашей части… Да, а где комендант?
– обратился он к полисмену.

– В городе, господин лейтенант.

– Ну тогда пошли.

Грегори расстегнул пальто, ему стало жарко. Полисмен нерешительно переступал с ноги на ногу.

– Господин лейтенант, мне идти с вами?

– Да, да, идемте.

Соренсен шел сзади, обмахиваясь шляпой. Солнце изрядно припекало, снег с ветвей стаял, они влажно блестели и на глубоком голубом фоне казались совсем черными. Грегори считал шаги до кустов, откуда начиналась дорога на кладбище. Их оказалось ровно сто шестьдесят. Кладбище и дорога к нему лежали в лощине между двумя пологими холмами, скрывавшими городок; на его близость указывали только поднимающиеся дымы. Снег тут был тяжелый и мокрый, тянуло холодом. Морг, небольшой неряшливо побеленный барак, задней стеной примыкал к густому кустарнику. На северной его стене было два окна, на торцовой - двери, грубо сколоченные из досок, со скобой, но без замка; они были приотворены. Вокруг виднелось множество следов. У самого порога лежал плоский продолговатый предмет, накрытый брезентом.

– Это труп?

– Да, господин лейтенант.

– Его не трогали? Он так и лежал?

– Никто не дотрагивался. Комендант, когда приехал сюда с доктором, только посмотрел, но не касался.

– А брезент?

– Комендант велел накрыть.

– А не мог сюда кто-нибудь прийти, пока все были на шоссе?

– Нет, господин лейтенант, ведь шоссе перекрыто.

– А со стороны Хэйка?

– Там тоже пост, только его не видно, потому что он за холмом.

– Ну а если полями?

– Полями можно, - согласился полисмен, - но тогда бы пришлось идти по воде.

– По какой воде?

– По ручью, он протекает вон там.

Грегори пока не приближался к брезенту. Он пошел вдоль узкой тропинки, протоптанной ночным дежурным. Она шла мимо крайних могил, обходила барак и возвращалась через кустарник. Кое-где ветки были обломаны и втоптаны в снег. Там, где полисмен в темноте сбивался с тропки, ясно отпечатались подошвы тяжелых ботинок, тех же, что и на шоссе.

Грегори совершил полный обход и засек время: получилось четыре минуты. «На темноту и снегопад, - подумал он, - надо накинуть еще столько же, да на туман еще минуты две». Он начал спускаться по откосу. Внезапно снег под ногами осел и поехал вниз. Грегори схватился за ветви орешника и успел задержаться над самой водой. Занесенный сугробами и потому незаметный даже вблизи, здесь протекал ручей, вода у подмытых корней бурлила. На илистом дне лежали обломки камня, некоторые с булыжник. Грегори повернулся к моргу. Отсюда виднелся только верх глухой задней стены, поднимающейся над кустами. Цепляясь за упругие ветки, Грегори вскарабкался наверх.