Следствие

– Вы так полагаете?
– медленно процедил он.

– Грегори, мне бы очень хотелось, чтобы вы не считали меня противником. Лучше представьте-ка себя на моем месте. Что, это очень смешно?
– поинтересовался Шеппард, видя, что лейтенант улыбается.

– Нет. Просто мне кое-что вспомнилось. Я тоже… впрочем, не стоит об этом. Если бы я был на вашем месте, то думал бы точно так же, как сейчас. Невозможно пройти сквозь стену, если нет двери.

– Хорошо. Разберем первую версию. Преступник, говорите вы, прокрался в морг до одиннадцати, прежде чем началось первое дежурство. Вот план морга. Где здесь можно спрятаться?

– Тут

в углу, за крышкой гроба, или в противоположном - за досками.

– Вы проводили эксперимент?

– Ну так, постольку-поскольку. За крышкой можно встать, но если посветить сбоку, то спрятавшегося сразу видно. Поэтому более правдоподобным мне кажется, что преступник укрылся за досками. Никто из констеблей тщательно не осматривал морг, они просто заглядывали в дверь.

– Хорошо. Чтобы вытолкнуть тело в окно, преступник должен был изменить его положение, тело ведь окостенело, не правда ли?

– Да. Очевидно, он это и сделал - в темноте. Потом выдавил стекло и опустил тело на землю.

– А каким образом он оставил след босой ступни трупа около стены?

– Ну, это было нетрудно.

– Ошибаетесь, это было очень трудно. Это нужно было сделать так, чтобы преступника не заметил Вильямс, который наблюдал за этой сценой, привлеченный звоном разбитых стекол. Это, пожалуй, самый критический момент. Ясное дело, Вильямс не убежал бы, если бы заметил преступника. Он не побежал бы от человека, проделывающего какие-то манипуляции с трупом, так как именно этого человека он и ждал. Он или выстрелил бы, или попытался задержать его без применения оружия, но ни за что бы не побежал. Вы согласны со мной?

Глядя инспектору в глаза, Грегори молча кивнул. Шеппард продолжал:

– Если бы труп упал на снег, а преступник спрятался, скажем, присел под окном, так, чтобы его нельзя было увидеть с улицы, то и в этом случае Вильямс не кинулся бы бежать. С револьвером в руках он стал бы ждать, что будет дальше. Я думаю, он выбрал бы такую позицию, чтобы держать под наблюдением и дверь, и окно, если, конечно, решил бы не заходить в морг, что вполне вероятно. Но никак не побежал бы. С этим вы тоже, надеюсь, согласны?

Грегори опять кивнул.

– Такие же неувязки и во второй версии. Правдоподобно тут только предположение, что преступник не прятался за досками, а пробрался в морг ночью. И снег действительно мог засыпать его следы. Пошли дальше. Рассмотрим, как протекали события после бегства Вильямса. Преступник вылез из морга, дотащил труп до двери и ушел по кустам, а затем по ручью. Для чего он волок тело по глубокому снегу? Вернее, не волок, а, как нам обоим прекрасно известно, производил с ним какие-то странные манипуляции, так что в результате остались следы, создающие впечатление, будто обнаженный человек полз на локтях и коленях. Верно?

– Да.

– Зачем он это делал?

– Ситуация сейчас куда хуже, чем во время нашей первой беседы… - начал Грегори, и голос его звучал доверительно, словно он делился каким-то секретом.
– Этот человек действительно смог бы пробраться в морг, если бы заранее все хорошенько рассчитал. Он мог идти следом за полисменом - падал снег, было темно, ветер заглушал шаги, мог войти в морг и там подождать минут сорок пять или даже час, пока снег не засыплет его следы. Но тут возникает… Я думал, что он хочет создать эффект, о

котором вы говорили. Допустив, что этот человек хочет заставить полицию уверовать в воскрешение из мертвых, я думал, что нашел объяснение. Но теперь и это отпадает. Он дотащил труп до двери - и бросил. Да, его могло чтото испугать. Но зачем он оставлял эти следы на снегу? По трупу видно, что никакого воскрешения не было, и он должен был знать, что это станет ясно, и тем не менее бросил. И вот этого я не могу понять - ни в категориях уголовного преступления, ни в категориях психического расстройства.

– Возможно, его что-то спугнуло, вы только что сами говорили об этом. Он мог, например, услышать подъезжающую машину.

– Да, он мог даже увидеть ее, но…

– Увидеть? Как?

– Когда сворачиваешь с автострады на Пикеринг, свет фар падает сверху - автострада лежит несколько выше - на кладбище и крышу морга. Я отметил это вчера ночью.

– Грегори, но ведь это очень важно! Это же объяснение: свет фар напугал его, и он бросил труп. Это был бы первый случай, когда он споткнулся и не довел дело до конца. Бросил труп, так как решил, что едет полиция, и потерял голову от страха. Для вас это должно стать основой версии… или, по крайней мере, спасительной соломинкой!

– Да, спасительной соломинкой… - повторил Грегори, - но… я не смею ухватиться за нее. Человек, который перед операцией штудирует метеорологические бюллетени, который планирует свои действия так, чтобы выполнялась сложнейшая математическая формула, должен был бы знать, что при повороте лучи от фар очерчивают дугу и на секунду падают на кладбище.

– Ну, вы чересчур лестного мнения о нем.

– Да, лестного. Я просто-напросто не могу поверить, будто он испугался. Он не побоялся полисмена с револьвером, стоящего в нескольких шагах, и испугался света далекой машины?

– Такое иногда бывает. Последняя капля, переполнившая чашу… Он не был готов к этому. Или его ослепило. Думаете, это невозможно? Грегори, вас этот человек восхищает, осторожней, еще шаг и вы станете преклоняться перед ним!

– Вполне возможно, - сухо произнес Грегори. Он потянулся к листку, но, увидев, что рука дрожит, быстро убрал ее под стол.
– Возможно, вы и правы… - добавил он после секундного раздумья.
– Я думаю, что… все увиденное мною там было именно таким, каким и должно было быть, но, может, я и запутался. Только ведь Вильямс испугался не трупа, а того, что с ним творилось. А творилось с трупом нечто такое, что Вильямс впал в панику. Может, мы и узнаем, как все было, только… что нам это даст?

– Остается еще кошка, - пробормотал Шеппард, словно бы про себя.

Грегори поднял голову:

– Да. И должен сказать, что это мой единственный шанс.

– Как это понимать?

– Это проявление закономерности - общего для всех случаев, необъяснимого, но общего. Это ведь не хаос, нет. Тут есть какая-то цель, только она темна. Инспектор… я… хотя вы сказали… - Грегори никак не мог выразить свою мысль и оттого нервничал, горячился.
– Мне кажется, единственное, что мы можем сделать, это еще больше усилить контроль. Сделать так, чтобы не осталось ни единой щелочки, в которую он мог бы проскользнуть. У него жесткая система, и эта система должна обернуться против него. Сисс нам поможет, высчитает, где нужно ожидать следующего похищения.