Следуй за мной
Шрифт:
Скай.
За последние полчаса, покачиваясь в седле, зевая и ёжась от промозглости утреннего воздуха, не прогретого ещё лучами только-только взошедшего солнца, я успел мысленно обругать себя за свою непоследовательность, затем сам себя оправдал и посмеялся над начинающимся раздвоением личности.
Я себе в этом долго не признавался, но в юности поступок моего отца, настроивший весь род против него и поставивший новообразовавшуюся семью в незавидное положение, вызывал у меня осуждение.
Мне казалось, что сам я подобной глупости не совершу никогда.
Позже, побывав в гостях у нескольких приятелей, посмотрев на их семьи и выслушав несколько историй, я немного поумнел и стал куда больше ценить уют и радость, царившие в нашей семье, несмотря на бедность. Да и бедность оказалась вовсе даже достатком выше среднего. У родителей ведь были деньги и на слуг, и на наши развлечения, и на хороших учителей.
Но понять отца до конца я не мог. Теперь же, посмотрите на меня - скачу в столицу с одной перемётной сумой и кошелём с деньгами, выданными мне дядюшкой на «карманные» расходы. Притом, что сейчас за мной, возможно, ведётся охота. Скачу, чтобы только побыстрее иметь возможность позаботиться о Киран. И оградить её от нашего Высочества.
Представив, как я оттираю от Киран не дающего ей прохода Олеакхена, а затем одним ударом в челюсть тушу его в глазах свет, я негромко рассмеялся. Смех вышел невесёлый. Чтобы бодаться с наследным принцем, неплохо бы быть в одной с ним весовой категории.
Но, надо заметить, Олеакхен сам сделал меня почти равным ему. Глава Рода - тоже вполне себе значимая фигура.... Ну да, осталось только доказать это самому роду....
Невольно мне вспомнилась сцена сегодняшнего прощания. Хотя в этом и не было никакой нужды, мама встала раньше меня, чтобы проследить за приготовлением завтрака и попрощаться. Впрочем, это было вполне в её духе, и я был даже рад, что удалось немного поговорить с матерью наедине, успокоить её и заверить, что всё будет хорошо.
Поразила меня Селина, которая, покачиваясь, вышла из своей комнаты, когда завтрак уже подошёл к концу. Бледная, со всклоченными со сна волосами, одетая в белую ночную рубашку, и со свеженькой шишкой на лбу, моя сестра напоминала не упокоенный призрак. Протяжные завывания, которые она издавала, зевая, довершали восхитительный образ. Я постарался как можно надежней закрепить его в памяти, чтобы потом описать во всех деталях возможным женихам, о чём ей и сообщил. Селина пришла в негодование, обругала меня злобным берхом, неспособным ценить красоту и потребовала у матушки меня урезонить.
Мама, впрочем, всерьез мои угрозы не приняла, а потому только смеялась, тихим своим мелодичным смехом.
В конце концов, не выдержав, рассмеялся и я. Даже Селина, когда немного спустила пар, пару раз неуверенно хихикнула. А потом стала канючить, что она устала сидеть в глуши, что она хочет в столицу, и я обязан взять её с собой. Я быстро встал из-за стола, поблагодарил маму за завтрак, подхватил свою сумку и плащ, и поспешно вышел из гостиной в холл. Селина, однако, не желала униматься и последовала за мной, продолжая противным тонким голосом
– Если сейчас замолчишь, дашь мне спокойно уехать и будешь впредь хорошей девочкой, я вывезу тебя на осенний бал во дворец.
Селина замолчала на секунду, переваривая услышанное и выдала:
– На летний!
– На осенний!
– На летний или я сбегу из дома!
– На осенний и жить будешь в городском доме или на летний и жить будешь в дешовой гостинице!
– Это еще почему?
– Дом нуждается в ремонте.
– Ты это только что выдумал!
– Нет!
– Да!
– Селина, не будь ребенком!
– Скай, не будь жлобом!
Это слово, признаться, меня неприятно поразило. Я вздохнул и напомнил себе, что сестра, в отличие от меня, никуда не выезжала дальше небольшого соседнего городка и близлежащей речки. Но всё же сдаваться так легко я не собирался.
– Посмотрим на твоё поведение.
В ответ Селина так пронзительно взвизгнула, тряхнув своей лохматой головой, что у меня стрельнуло в ухе.
– Счастливо оставаться, сестрёнка, - подвел я черту под разговором и, быстрым шагом подойдя к входной двери, выскочил наружу. Захлопнуть дверь мне, однако, не удалось. Моя сестра, упёртостью способная соперничать с самым крупным представителем рогатого скота, вышла вслед за мной. Учитывая, что одета она была в одну ночнушку, это было уже чересчур.
– Живо домой!
– рявкнул я.
– Нет!
– Д... Селина, ты не одета!
– попытался я воззвать к её девичьей стыдливости.
– И что? Боишься, я запятнаю свою честь, показавшись в таком виде садовым кротам?!
– Селина, кроты - слепые...
– начал было я, но понял, что веду совершенно бессмысленный разговор.
Поэтому я развернулся и направился к конюшне, надеясь, что показаться конюху в таком виде сестрица не рискнет. Того, впрочем, на месте не оказалось. Серая, уже оседланная, стояла у коновязи и меланхолично жевала срываемые с ближайшего куста листья. Причем узда, которую полагалось закреплять на столбике коновязи, прикреплена ни к чему не была. Я порадовался наличию такого привлекательного для лошади куста. Не будь здесь его, Серая уже вполне могла бы ускакать в голубую даль без меня.
Видя такое разгильдяйство, я тихонько выругался. Кажется, работников матушка нанимала согласно наличию у них одной черты - отсутствию интереса к работе. Придется этим заняться позже.
Спокойно подойдя к лошади, я аккуратно взялся за узду и погладил сонную морду. В такой ситуации главное - не нервничать и не бежать к лошади с целью её схватить. В этом случае она непременно почувствует идущее от человека напряжение и попытается удрать.
Я накинул на плечи плащ, прикрепил к седлу сумку и в одно движение сел верхом. Селина, так от меня и не отставшая, засмеялась и хлопнула в ладоши. Я, чувствующий себя счастливым уже от того, что сейчас уеду, и мне больше не придется с ней спорить, галантно ей поклонился.