Следы богов
Шрифт:
– Ладно, Быстров, поезжай-ка ты в Москву, – решил командир. – А то твой унылый вид расхолаживает моих офицеров. Вот тебе направление в академию. В столице-то небось невест навалом. Не чета нашим. Забудешь свою пассию, как пить дать. Выучишься – просись обратно, возьму. Парень ты спокойный, исполнительный, службу знаешь. Нам такие нужны.
И поехал старший лейтенант Быстров в Москву. Там судьба свела его с генералом Слуцким и его супругой. Элеоноре Евгеньевне приглянулся скромный молодой человек, видный, серьезный, подающий
В ресторане «Колхида» собрались военные чины с женами. Молодежи было мало – несколько товарищей Быстрова из академии да пара подружек невесты. От тостов и длинных речей клонило в сон. Оркестр играл военные песни. Генералы пили водку. Стояла тяжелая, полная сигаретного дыма духота.
– Дурак ты, сынуля, – отозвав Толика в сторону, шептала мама. – Первую девку выбрал никудышную, и эта не лучше. Гляди, как бы она тоже тебя не бросила!
Слова матери упали на благодатную почву. Анатолий вернулся к невесте хмурый, недовольный. Она сидела прямая, как кукла, – в белом атласном платье, чуть пьяная, с блуждающей улыбкой.
– Ты меня любишь? – касаясь губами ее уха, шепотом спросил Быстров.
Невеста сделала вид, что не слышит. Оркестр как раз грянул «Прощай, любимый город». Пьяный в зюзьку полковник напротив раскатисто подпевал, смахивая сентиментальные слезы.
«Не будет мне счастья!» – горько подумал жених. Как в воду смотрел.
Семейная жизнь с Леной не задалась с первых же дней. Они поселились в ее квартире, где Быстрова раздражало буквально все – от газовых печей до старомодных шкафов из красного дерева.
– Почему бы нам не сделать ремонт? – недоумевал молодой муж. – Не снять эту допотопную лепнину? Не купить обстановку посовременнее?
– Это бабушкина мебель, – сердилась Лена. – И я не собираюсь ее менять на дешевый ширпотреб.
– Тогда вытирай пыль почаще, дорогая.
– Я тебе не домработница. Возьми тряпку и вытри, если хочешь.
Готовила она тоже отвратительно – какие-то жидкие супы и пригорелые каши. А из мясных блюд предпочитала колбасу, сосиски и покупные пельмени.
Быстров терпел, но в конце концов взбеленился.
– Господи! – воскликнул он, отодвигая тарелку с неопределенного цвета жидкостью, в которой плавали манные крупинки. – Что это за гадость? В солдатской столовой и то лучше кормят.
– Вот и женился бы на поварихе… из солдатской столовой! – парировала Лена.
Она схватила тарелку, вылила содержимое в раковину и гордо удалилась.
Скандалы стали повторяться все чаще, по разным поводам: нестираное белье, невыглаженные рубашки, негодная еда. Секс превратился в редкое, почти недоступное удовольствие. Лена скорее терпела его ласки, чем желала их.
– Послушай, – как-то спросил
Она задумалась, пожала плечами.
– Не знаю…
– Но ты хотя бы любишь меня?
– Ой, Толик, прекрати! – вздохнула она. – Странно слышать от тебя такие слова. Ты же видишь во мне уборщицу, прачку и кухарку. Какая любовь?
– А ты во мне – источник денежных средств.
– Хилый источник, – усмехнулась Лена. – Какова плата, таково и обслуживание!
Она хлопнула дверью и ушла к родителям, на два дня. Потом они неделю не разговаривали. Так и шла их семейная жизнь – скандал сменялся молчанием, молчание – скандалом. Первой не выдержала Лена.
– По-моему, нам пора поговорить о разводе, – заявила она. – Между нами нет ничего общего, кроме крыши над головой. Ты не находишь?
Быстров испугался. Снова у него не ладятся отношения с женщиной. Мама предупреждала, а он не послушал. Как же быть?
Первый намек на развод ему удалось замять. Некоторое время в квартире царили тишина и покой. Анатолий сам жарил себе яичницу и картошку, Лена сидела в кресле, уткнувшись в книгу, и жевала конфеты. Каждый занимался тем, чем хотел. Через две недели запас его терпения иссяк. В ванной накопилась куча грязного белья, продукты закончились, а Лена целый вечер просидела у окна с отцовским биноклем.
– Что ты делаешь? – скрывая раздражение, поинтересовался Быстров.
– Смотри! – возбужденно воскликнула она. – Он там что-то прячет! Думаю, наркотики.
– Дай-ка…
Он взял у жены бинокль и посмотрел в окно дома напротив. Там горел свет. Какой-то здоровяк запихивал в щель между печью и стеной целлофановый пакет, набитый чем-то вроде ваты.
– Я узнавала. Эта квартира сдается в наем, – сообщила Лена. – Он там устроил тайник и…
– Какое твое дело? – возмутился Анатолий. – Что ты заглядываешь в чужие окна? Существует такая вещь, как частная жизнь. Тебе об этом известно?
– Ну и что? Мне интересно! В квартире вроде никто не живет, и вдруг – свет. Надо же посмотреть?
– Откуда ты знаешь, что он прячет наркотики?
– Знаю, и все. Чувствую. Кто станет снимать квартиру в центре просто так? Ясно, что…
– За такое любопытство по головке не погладят, – перебил ее Быстров. – Ты допрыгаешься. Лучше бы белье постирала, чем совать нос куда не следует.
– Ах, вот как! – завопила Лена, вырывая у него из рук бинокль. – Мое место, значит, у корыта. Так получается?
– У нас есть стиральная машина, которой ты не пользуешься.
Она с ненавистью уставилась на мужа.
– Сам стирай свои тряпки!
Перемирие бесславно закончилось. Наступили привычные военные будни. Скандалы, слезы, молчание, снова скандалы. Он уходил из дому и подолгу гулял по улицам или вдоль набережной. Спокойное течение реки успокаивало, вселяло надежду, что все еще можно исправить.