Следы на песке
Шрифт:
Они разработали правила. Не правила Мальгрейвов, другие. Свидания украдкой в музее или в парке — десять минут, которые наполняли обычный день радостью. Время от времени — час или два в номере гостиницы. Когда встретиться не удавалось, говорили по телефону, и ни один не хотел класть трубку первым. Никаких писем — письма могут выдать. «Если никто не будет знать, — говорили они себе, — никто не будет страдать».
Ему хотелось покупать ей подарки, но она отказывалась: «Твои деньги принадлежат
Это была зима шестипенсовиков в стеклянной банке. Фейт никогда не была счастливее.
Джейк начал преподавать в Хитервудской подготовительной школе для мальчиков в середине весеннего семестра 1952 года. Он долго сопротивлялся идее, которую подал ему в прошлом году Гай Невилл, но в конце концов понял, что без работы станет таким же бродягой и бездельником, как Ральф, и откликнулся на объявление в газете. К его удивлению, директор, капитан Манди, прислал ответ, приглашая приехать немедленно.
Хитервуд-корт примостился на пустынном побережье северного Корнуолла. Школа занимала большой дом в эдвардианском стиле. Полы были застелены коричнево-серым линолеумом, а стены выкрашены в кремовый и светло-зеленый цвета. В первый день, наблюдая, как маленькие мальчики с тоской прощаются с родителями после весенних каникул, Джейк ужаснулся и произнес вслух:
— Они похожи на беженцев!
Преподаватель истории, немолодой человек по фамилии Стрикленд, повернулся к нему и сказал:
— Учиться здесь — привилегия, Мальгрейв. Не забывайте этого.
В голосе Стрикленда слышалась легкая насмешка.
Школьные правила совершенно сбивали Джейка с толку. Учителя и ученики ходили по разным лестницам; в некоторых помещениях, беспорядочно расположенных по всей школе, ученикам не разрешалось разговаривать. Каждую среду после обеда всех выгоняли на продуваемую ветрами площадку играть в спортивные игры, правила которых Джейк не смог выучить даже за месяц. Он был рад, когда из-за кашля его освободили от наблюдения за тренировками по регби. Школьная заведующая хозяйством, сердитая полька, сын которой учился в классе у Джейка, дала ему банку мази и посоветовала подышать свежим воздухом. Мазь Джейк выбросил, но совет насчет свежего воздуха принял и отправился на прогулку вдоль утесов.
Далеко внизу графитового цвета волны обвивались вокруг острых скал. Осторожно ступая по узкой тропинке, Джейк решил, что проработает в школе еще несколько недель и, если не станет легче, в конце семестра уволится. Он поедет за границу, например, в Италию. Он давно не был в Италии. Он поедет в Италию, напьется до смерти и, может быть, умрет счастливой смертью, чтобы не быть больше обузой для Фейт.
— Какого черта вы
Джейк вздрогнул и обернулся.
— Обдумываю свой конец, Стрикленд.
— Для этого здесь слишком холодно. К тому же вы распугаете бакланов.
В руках у Стрикленда был бинокль.
— Я не знал, что вы любитель наблюдать за птицами.
— Это мое прикрытие. По правде говоря, я бы сошел с ума, если бы не сбегал из школы раз в неделю. Моя нога, а точнее, ее отсутствие, избавляет меня от необходимости дежурить на спортплощадке. — Стрикленд получил ранение тридцать пять лет назад, в Первую мировую, во время битвы при Сомме. — А вы, Мальгрейв?
— Кашель.
— Вы обращались за помощью к этой страшной венгерке?
— Миссис Зелински — полька. И она не страшная. Наоборот, довольно симпатичная.
Посещая школьный лазарет, Джейк обратил внимание, что у миссис Зелински, которая выполняла и обязанности медсестры, черные волосы, голубовато-белая кожа и глаза, как осколки блестящего корнуолльского гранита.
— Не обольщайтесь, — язвительно сказал Стрикленд. — Все пытались. Денман… Лоулис… Кроме меня, конечно. Меня такие вещи уже не волнуют. Так вы к ней обращались?
— Миссис Зелински дала мне мазь и велела бросить курить.
Джейк протянул Стрикленду пачку сигарет и закурил сам.
Стрикленд достал из кармана плоскую фляжку.
— Хотите глоток?
Виски приятно согрело Джейка. Глядя на него, Стрикленд сказал:
— Могу предположить, что именно алкоголь — ваша слабость. — Они пошли по тропинке. — Мы все здесь ущербные. Так уж капитан Манди подбирает персонал. У меня — нога, Лоулис — игрок, Денмана выгнали из Кембриджа, а Линфилд… Линфилд просто садист.
Джейк рассмеялся.
— Я удивляюсь, как меня взяли. У меня нет диплома.
— Видите ли, наши недостатки позволяют капитану платить нам меньше. Благодаря этому он, скорее, раньше, чем позже, сможет удалиться на покой, обеспечив себе безбедное существование. Впрочем, ему повезло, что он взял вас, хотя вряд ли он это осознает.
Они вышли на мыс. Среди редких кустиков травы попадались мелкие розовые цветы. Джейк посмотрел на Стрикленда.
— Почему вы так говорите?
— Потому что вы — хороший учитель.
Джейк разразился взрывом хохота.
— Мне приходится преподавать латынь, хотя приглашали меня как учителя французского и немецкого. Так вот, я иду на один урок впереди учеников, Стрикленд. Читаю учебник накануне вечером.
— Вы любите этих маленьких негодников, — сказал Стрикленд.
— Учеников?
— Да. Понимаете, я их терпеть не могу. А вы их любите.
Порыв ветра ударил Джейка в лицо. Он моргнул.
— Да. Пожалуй, да.
— Все остальное не важно. Вы любите этих мальчишек, включая тупиц и нытиков, а потому вы хороший учитель.