Следы на песке

Леннокс Джудит

— Я не стану делать этого. — Гаю хотелось выпить; в половине девятого утра ему хотелось выпить. Но вместо этого он взял сигарету. — Не стану.

Элеонора поднялась из-за стола.

— Тогда я попрошу взаймы у отца. У него есть сбережения. — Она остановилась в дверях. — Я не думала, что ты так неразумен.

Однако Сельвин, к ужасу Элеоноры, поддержал зятя. Гай позвонил в школу и договорился о собеседовании для Оливера.

Неожиданной была реакция самого мальчика. Он побледнел и позеленел, казалось, его сейчас стошнит. Гай обнял его за плечи и мягко объяснил, что школа имени короля Эдварда VI — всего лишь временное место учебы,

которое позволит им преодолеть возникшие затруднения. А в сентябре он поедет в Миссингдин. Но Оливер прошептал в ответ:

— Я тебя ненавижу. Нана никогда не отправила бы меня туда. Ненавижу тебя.

И выбежал из комнаты.

Первые несколько недель семестра прошли без происшествий, и Джейк начал думать, что, возможно, он ошибся, решив, что Линфилд видел его и Мэри вместе на побережье. Как и в том, что Линфилд затаил злобу. Вздохнув с облегчением, Джейк погрузился в уже привычную рутину уроков и проверки тетрадей.

Но однажды в воскресенье, встретившись с Мэри у подножия тропинки, идущей вдоль утеса, он заметил, что лицо ее особенно бледно. Она держалась скованно и на попытки завязать разговор отвечала односложно. Бакланы и буревестники ныряли в воду с выступающих в море скал, волны бились о камни. Тропинка была слишком узка, чтобы идти по ней бок о бок; Мэри широко шагала впереди, ее маленькая сгорбившаяся фигура дрожала на ветру.

Джейк догнал ее.

— Что случилось?

— Ничего. — Она засунула руки глубже в карманы.

— Мэри…

— Говорю тебе, Джейк, ничего не случилось. — Ее голос звучал резко. — Идем, а то я замерзаю.

Они достигли того места, где утес становился более пологим, позволяя спуститься вниз, на узкую серповидную полоску пляжа. В сентябре, пока было тепло, этот пляж был местом их тайных любовных свиданий. Но затем наступила осень, скалы стали скользкими от водорослей, а углубления в камнях заполнились кашей из раскрошившихся раковин в соленой воде. Джейк смотрел, как Мэри упрямо шагает вперед.

— Если я тебе надоел, так и скажи! — крикнул он.

Она обернулась.

— Ты, как всегда, тщеславен, Джейк. Мне есть о ком думать, кроме тебя.

Остановившись на краю скалы, она уставилась в морскую даль. В нескольких футах поодаль плескались волны, вымывая песок. Наконец Мэри не выдержала и пробормотала:

— Я беспокоюсь о Джордже.

— Он заболел?

— Его избили. Ремнем. Мистер Линфилд наказал его. Он сказал, что Джордж разговаривал в церкви. Я расспросила Джорджа: он говорит, что прошептал лишь пару слов — увидел паука на скамье. Другие мальчики разговаривали гораздо больше, но их Линфилд не наказал. Я его ненавижу. — Ее голос был низким, угрожающим. — Как он мог избить моего ребенка!

Она спотыкаясь пошла дальше, вдоль выступающих в море скал. По обеим сторонам узкого мыса бились волны, пенистые брызги взлетали и сталкивались в воздухе над камнями. Мэри то и дело поскальзывалась, царапая колени и руки. Дойдя до самой дальней точки, она наконец остановилась. Ее плащ промок, черные волосы растрепались. Джейк чувствовал, что Мэри в глубине душе винит в случившемся его, поэтому не последовал за ней. Но он не ушел с берега, пока она не вернулась к тропинке.

Через десять дней Линфилд наказал Джорджа во второй раз. А через три недели снова. Джейк узнал повадки опытного мучителя: делать достаточно большие перерывы в экзекуциях, чтобы жертва начала надеяться, что

это конец. Ведь труднее всего переносить крушение надежды. Мэри обвинила Линфилда в предвзятости, но он надменно отверг все упреки. На круглом жизнерадостном лице Джорджа появилось испуганное выражение. Джейк заметил блеск триумфа в глазах Линфилда, хотя тот старательно избегал встреч один на один. Джейк понимал, что объектом мести является именно он, а Мэри и даже бедный Джордж — лишь случайные жертвы. Сначала он унизил Линфилда, а теперь Линфилд унижает его: и он, Джейк, не может защитить ребенка своей возлюбленной.

Однако спустя некоторое время он нашел решение вопроса. В бельевой, среди кип наволочек и полотенец, Джейк предложил Мэри выйти за него замуж. Постоянство больше не пугало его.

Слушая Джейка, Мэри продолжала перекладывать простыни. Когда он замолчал, она сказала:

— Это ничего не изменит, Джейк. — Послюнявив карандаш, она аккуратно написала на краю простыни: «Хитервуд-корт». — Этот человек не перестанет третировать моего сына.

— Возможно, директор не одобряет незаконную связь, но он вряд ли станет возражать, если два его сотрудника поженятся.

Мэри переложила стопку простыней на полку.

— Если мы поженимся, — спокойно сказала она, — Линфилд, вероятно, станет бить Джорджа еще больше. Возможно, он ревнует. Он пытался ухаживать за мной.

Мысль о притязаниях Линфилда на Мэри была отвратительна Джейку до тошноты, и почему-то это наложило неприятный отпечаток на его собственные чувства к ней. Посмотрев на нее, Джейк понял, что она отдаляется от него, снова заползает в свою защитную скорлупу.

В бельевой было тесно и душно. Джейк сунул руки в карманы и попытался найти решение.

— Нам надо перевести Джорджа в другую школу, — предложил он.

— Да, конечно, это выход. Мы с ним должны уехать из Хитервуда.

Джейк похолодел.

— А я?

Мэри не стала, как он ожидал, язвить по поводу того, что он опять думает о себе. Вместо этого она сказала:

— Маловероятно, что найдется школа, где одновременно требуются заведующая хозяйством и преподаватель иностранных языков, и к тому же есть место для десятилетнего мальчика.

— Ты играешь на руку Линфилду, — со злостью сказал Джейк. — Ты делаешь именно то, чего он добивается!

Держа в руках наволочку, Мэри сказала:

— Возможно. Но, понимаешь, Джейк, я должна защитить сына.

Через несколько дней Джейк пошел к директору школы. Капитан Манди сидел за столом в своем кабинете и просматривал бухгалтерские книги. Трубка, балансирующая на краю пепельницы, наполняла комнату вонючим табачным дымом.

— Я пришел пожаловаться на мистера Линфилда, — сказал Джейк. — Он пристает к одному из мальчиков. Незаслуженно наказывает его.

Усы Манди дрогнули в гримасе, которая, по-видимому, должна была изображать улыбку.

— Возможно, этот мальчик заслуживает наказания, мистер Мальгрейв.

— Я так не считаю. Джордж Зелински хорошо воспитанный и прилежный ученик.

Манди начал чистить зубочисткой ногти.

— А вы не допускаете, Мальгрейв, что Зелински может быть менее прилежен в математике, чем во французском языке?

Эгоистичный педант, подумал Джейк, но подавил свою злость. Манди открыл ящик стола.

— Давайте посмотрим журнал наказаний.

Он начал перелистывать страницы. Каждый учитель был обязан записывать причину и степень наказания в специальном журнале.