Следы на воде
Шрифт:
Слушай ну это засуетился Глеб. Когда прийти?
Можно завтра, сказал я. Подходи после одиннадцати к отцу Серапиону, скажешь, что хочешь быть аналитиком. А денег я тебе после обеда дам, мне просто во вторую смену.
Глеб шумно засопел в трубку.
С-спасибо, Кирилл! воскликнул он. Спасибо тебе!
Да всегда пожалуйста.
Положив трубку, я отвернулся от телефона и увидел, что в дверях комнаты стоит Джибрил, подпирает косячок с этаким невинным видом. Я приложил
Ты что, через стену прошел?
Ну почему сразу через стену? дернул плечом Джибрил. Дверь не заперта, только и всего.
Да. Возможно, пребывая в смятении и страхе непонимаемого, я действительно забыл прикрыть дверь. Только раньше со мною такого не случалось. Впрочем, все когда-нибудь делается в первый раз.
Варахиил сегодня убил человека, я пытался говорить ровно, но то и дело давал петуха. Отрубил голову молодой девушке. По-моему, Анна его уже боится, а когда она узнает
Она знает, проронил Джибрил. Очень недовольна. А ты, я так вижу, в панике.
Я не стал этого отрицать; вероятно, мой вид был довольно красноречив. Джибрил прошел в комнату, сел на диван и вольготно вытянул ноги. Сегодня вместо костюма на нем был шикарный прикид гражданина, который не особо дружит с головой: видавшие виды кеды с разноцветными звездами, ярко-желтые джинсы и камуфляжная футболка, порванная на груди, мол, нате стреляйте.
Я понимаю твой страх, заявил Джибрил, и в нем нет ничего стыдного. Ты видел два жестоких убийства с интервалом в девятнадцать часов, а еще столкнулся с тем, что не можешь объяснить с позиций своего критического разума. Я прав? спросил он с полуутвердительной интонацией. Мне оставалось только кивнуть и опуститься на стул.
Джибрил смотрел на меня с печалью и сочувствием.
Как жаль, что на твоем месте не оказался Аскольд Каменюк, сказал он. Вот кто искренне и радостно ждет случая, который ему никогда не выпадет.
Я бы с радостью с ним поменялся, прошептал я, изучая узор на обоях так пристально, словно мелкие букетики по желтоватому полю были самым важным в жизни. Джибрил усмехнулся.
К сожалению, он не может того, что можешь ты.
Я кивнул.
Он не визионер.
Вот именно, согласился Джибрил. Отец Серапион ни морально, ни физически не сумел бы вынести того, что имеешь способность увидеть ты.
Я молчал. Весь мой мир в эту минуту застыл на краю бездонной ямы, и мне было совершенно ясно, что вот-вот произойдет падение, и уже нет никакой возможности от него удержаться. Еще немного
Нравится тебе мой снегирь? неожиданно сменил тему Джибрил и гордо выпятил
Ничего себе, кивнул я, решив уже ничему не удивляться.
Ты живых снегирей видел?
Видел, ответил я, искренне не понимая, при чем тут снегири, и на время представив свою реальность порождением бреда кого-то вроде Кафки или Пелевина.
Чудесно, сказал Джибрил с такой интонацией, как будто речь шла о чем-то вроде бутерброда с икрой. Расскажи.
Тогда я сел подробнее и, отчего-то понимая, что рассказ о красногрудой птице чем-то очень важен для существующего положения дел, заговорил:
Мне было тогда лет двенадцать. Весна в том году была серая, сырая и неуютная, всю зиму я то грипповал, то сопли подхватывал. Больше всего, помнится, я хотел сходить на Масленицу в парк: обещали гулянья, карусели, блины, сражения рыцарей, а все угощения бесплатно.
Но в тот день никуда я не попал. Мой приемный отец потерял кошелек и от души вкатит мне ремня за воровство. Тогда я впервые заплакал, и не от боли а ремень был солдатский, со здоровенной пряжкой, а от обиды. Ведь никакого кошелька я не брал! Но на меня в то время сыпались все шишки, и за дело, и не по делу. Кошелек, кстати, потом нашелся он завалился за диван, но передо мной никто и не подумал извиниться. В общем, родители с братом ушли в парк, а я остался дома один. Сидел у окна, всхлипывал, смотрел на грязную унылую улочку с кривенькими частными домиками под низко нависшим небом, и все кругом было таким беспросветным и мрачным, что я окончательно отчаялся.
И вдруг откуда ни возьмись на ветку дерева под окном села чудесная птица. Небольшая, с яркой розовой грудкой я никогда раньше не видел снегирей, но сразу догадался, что это он. И я застыл у окна, совершенно зачарованный и, кажется, даже перестал дышать. Снегирь сидел неподвижно минут десять, а потом вспорхнул и улетел. А я оставался у окна до темноты, все ждал, что он вернется. Но он не вернулся.
Я рассказывал и поражался тому, что говорил гладко, как по писанному и совсем не в своем разговорном стиле. А потом будто свет вспыхнул перед глазами, и я на мгновение застыл, окаменел, понимая
Постойте прошептал я, и язык мой едва ворочался. Но ведь я же вырос в детском доме! У меня никогда не было приемных родителей! Что же
Джибрил качнул головой, словно не ожидал иного.
Все абсолютно верно, заметил он. И ты сейчас рассказал как раз о той жизни, которую мог бы прожить немного в иной ситуации, Джибрил вздохнул, как если бы на что-то решался и сказал: Надень-ка вот это.