Следы на воде
Шрифт:
Вода закипела. Я набросал в кастрюлю пельменей, помешал, убавил огонь. Анна сидела с неестественно прямой спиной, сложив руки на коленях, и у меня на мгновение перехватило горло от жалости. Обычная девчонка с естественной судьбой одиночки, которую жизнь от души попинала кирзачами по мягком брюшку. Наверняка, Трубников особо отличился, раз так кончил: слухов о нем, в курсе которых я был, хватило бы на десять страниц криминальной хроники в прессе. Стоп; конечно же, не обычная девчонка, а паранорм-уникум, однако, что это меняет. И еще эти оригинальные
Словно уловив мою мысль, Анна спросила:
Вам ведь крепко досталось?
Я криво усмехнулся. Еще раз помешал медвежьи уши.
Бывало и крепче. Но реже.
Варахиил, он, промолвила Анна, он хороший. Просто очень несдержанный.
Да-да. Трубников тоже был хорошим. Только бабником и, как выяснилось, наркоманом. Небось, мнил себя самым лучшим, основным и неуязвимым. Я мрачно порадовался тому, что на него нашлась управа в лице такого крутого парня, как Варахиил: испортил бы Анне жизнь окончательно. Найдется кто-нибудь и на кучерявого в случае чего.
Анна, только честно: это он убил Трубникова?
Она вздрогнула и зажмурилась, будто я занес руку для пощечины, но ее голос прозвучал с ледяным спокойствием Снежной Королевы:
Да. Думаю, да. Он никогда не понимал, почему я общаюсь с Валентином. А мне, ледяной голос дрогнул, ломаясь, было его жалко. Он же не виноват.
Я хотел было сказать, что никто, кроме нас не несет ответственности за то, что с нами происходит, но решил промолчать. Чем это поможет усталой, испуганной Анне. И день сегодня какой-то бесконечный, и напихано в него событий, словно вещей в мешок Деда-Мороза; впрочем, бородатый доброхот не носит таких страшных подарков, ну разве что плохим детям.
Пельмени Анна ела через силу, а у меня вдруг откуда ни возьмись прорезался зверский аппетит. Ливень не собирался прекращаться, и я подумал: как уютно сидеть в тепле, и кушать вкусную еду в компании симпатичной девушки, когда за окном грохочет гром и хлещет дождь.
И что теперь будет? жалобно спросила Анна, когда пельмени были съедены, и я поставил перед ней кружку крепкого чая.
Если Варахиила арестуют, начал было я, но осекся, вдруг догадавшись: кучерявый стражам порядка не по зубам. Анна правильно поняла мою паузу и кивнула:
Вот именно. А меня, наверно, из института отчислят. Трубникова непременно добьется.
Да, вдовушка этого так не оставит. А тут еще и заключение епархии придет; можно не надеяться, что Анна тогда останется в вузе и сможет найти нормальную работу.
На улице лил дождь. В свете фонарей бурлящие ручьи казались пылающим расплавленным золотом.
Ничего, сказал я. Все будет хорошо.
Что еще я мог сказать ей?
* * *
Секта!
Деструктивное и тоталитарное сообщество недоумков, которые имеют наглость слушать своего полоумного гуру и верить в Бога не так, как требует официальная церковь. Еще одна радость в жизни отца Серапиона конечно, помимо допросов молодых ведьм это выявить
Разумеется, его можно понять. Машенька Каменюк, отличная девушка, искала истину везде, но государственная церковь с попами, отожравшими рожи шире газеты, ее не привлекла, и она нашла религиозный приют в секте Белая бригада. Секта была крупная, с хорошим финансированием, но случилось так, что крышевать ее стало некому (основной спонсор и защитник утек от российского правосудия в Лондон и думать забыл о своей Бригаде), а гуру решил стоять до конца и не отдать паству жадным попам за просто так. Ворвавшиеся в здание секты оперативники обнаружили сто пятнадцать свеженьких трупов: сектанты приняли яд и дружно переместились в рай, где гуру посулили или вечное блаженство за истинную веру. Среди новоиспеченных блаженных была и Машенька; Аскольд Каменюк, ее брат, через два месяца стал отцом Серапиона, со всеми отсюда вытекающими последствиями.
Это как раз тот случай, когда я Серапиона понимаю и даже не пытаюсь заикаться о том, что наша церковь тоже секта, только очень большая. Папаша Серапиона крепко закладывал за воротник, матушке ни до чего не было, и Машеньку он, что называется, вырастил и выкормил. Я вижу, что человек в своем праве, и знаю, что на его месте поступал бы точно так же.
Но пока я оставался на собственном. И, когда оперативная группа во главе с Серапионом вложилась в ничем не примечательную квартирку в хрущевке, почувствовал себя неописуемо.
Сектанты закричали, дружно, громко и страшно. Мы миновали темный и захламленный коридор со вспученным линолеумом, а в гостиной, служившей молельным залом, увидели с дюжину перепуганных женщин всех возрастов и мордастого мужика, который по всей видимости был за главного: Серапион, оскалившись, уже заламывал ему руки. Молоденькая девушка в простеньком платье из дешевого ситчика кинулась к выходу, намереваясь прорваться на улицу; тщетно я заученным, автоматическим движением перехватил ее за талию. Она взвизгнула, ударила меня в грудь костлявым маленьким кулаком.
Товарищи! официальное предложение на этот раз делает Дмитрий: Серапион все еще возится с гуру, а я удерживаю сектантку, которая выбивается, как разъяренная кошка. Вы задержаны епархиальным следственным отделом до установления ваших личностей. Господин Арнтгольц, это уже к гуру, а вы арестованы по статье семьдесят один, пункт вэ: организация деструктивной тоталитарной секты.
Серапион издает невнятный, но явно торжествующий звук и на пинках выталкивает Арнтгольца в коридор. Сектантки плачут и причитают, призывая на головы хулителей истинной веры гнев Господний. Все, как обычно: сейчас мы затолкаем их по машинам и отвезем в отделение, откуда заблудших овец заберут родственники; Серапион еще пару дней будет пребывать в приподнятом настроении, а я