Следы на воде
Шрифт:
Дмитрий Иванович удивился: что он там сейчас видит?
Угадав мысли Коваля, Андрей подал ему бинокль:
— Посмотрите, Дмитрий Иванович, все как на ладони.
Коваль взглянул в бинокль. В самом деле, перед его глазами ожил берег, выделился прибой и возле него — силуэты мельтешивших людей.
— На семьсот — девятьсот метров в любой темноте — и на суше, и на воде — увижу человека и все, что он делает, — тихо объяснил Комышан. — Бинокль — наше самое главное оружие, если не считать пистолета, — похлопав по кобуре, продолжал он. — Ну что ж, пойдем…
Тихонько спустившись вниз, они притаились под крутым берегом и наблюдали за браконьерами
— В машину не кладут, осторожные, — шепотом пояснил Комышан. — Если сейчас подойти и в машине не будет рыбы, никто их не сможет ни в чем обвинить.
Когда браконьеры снова пошли к воде, Комышан вместе со своими помощниками отыскали эти мешки. Васю инспектор оставил в засаде возле машины, а сам с Дмитрием Ивановичем притаился около мешков.
Шло время.
Примерно в половине второго браконьеры закончили свой промысел. Трое с бреднем и рыбой направились к машине, а один пошел к спрятанным мешкам.
— Сейчас будем задерживать, — прошептал Комышан.
Когда браконьер взялся за мешок, он поднялся и навалился на него сзади. Тот даже не успел ойкнуть.
— Сиди тихо! — сурово приказал Комышан. — Не то будет хуже и тебе, и твоим дружкам!
Тем временем подходил еще один браконьер.
Комышан подал знак Ковалю, и Дмитрий Иванович, неожиданно появившись, заломил ему руку.
Возившиеся возле машины браконьеры тоже направились к мешкам. Мужчина, которого держал Коваль, вдруг крикнул:
— Хлопцы, тут инспектора!
Увидев Комышана, один из них бросился на него с кляшником, которым тянут бредень. Андрей отскочил, выхватил пистолет и выстрелил вверх.
— Стой, застрелю! И отвечать не буду! Я на службе, при исполнении, а ты преступник!
Те бросились бежать.
— Куда? — закричал им вдогонку Комышан. — Там же обрыв! Наверх не попадете!
Метрах в шестистах была дорога, по которой они, очевидно, приехали. Заметив, что беглецы на миг остановились, выбирая направление, Комышан крикнул:
— А на дороге вас ждут инспектора, поприветствуют, так что бегите, далеко не уйдете!
Браконьеры поняли безвыходность своего положения и покорно возвратились к мешкам. Комышан крикнул Василю, чтобы тот подогнал машину, а сам начал составлять протокол. Нарушители — все здоровяки — оказались мясниками из Николаева.
В свете фонариков прикинули, сколько наловлено рыбы; получилось, что браконьерам она обошлась почти в тысячу рублей штрафа.
Пока Комышан, опустившись на колено, составлял протокол, Дмитрий Иванович думал о том, как нелегко работать рыбинспекторам. Правда, им не нужно создавать хитроумных версий, они не терзаются сомнениями, ибо всегда пребывают, так сказать, на конечном этапе борьбы. В то время как инспектору уголовного розыска нужно хорошенько помозговать, пока он проведет розыск и дознание, у рыбного или охотничьего инспектора преступление словно лежит на ладони. Очевидно, у них и возможности профилактики больше, думал Коваль и удивлялся, почему это Комышан не сразу задержал браконьеров, а спокойно наблюдал, пока они еще наловят рыбы и причинят природе больший урон. Чтобы квалифицировать преступление, достаточно было и двух мешков, возле которых они сидели в засаде.
Мысли Коваля вдруг перебил один из мясников:
— Может, посидим, граждане, выпьем, закусим…
— Пока составляю протокол, никаких разговоров! — строго прикрикнул на него Комышан. — Вот подпишем, тогда
Когда протокол был подписан, самый большой здоровяк из браконьеров добродушно обратился к Комышану:
— Слушай, инспектор, давай так: если я тебя поборю, поставим крест на протоколе, а нет — никаких претензий, — платим до копейки!
— Ну платить вы все равно заплатите, по закону, его нарушать я тоже не имею права, а побороть — поборю!
Комышан отдал папку дружиннику Василю, бросил пояс с пистолетом подошедшему Косте, и среди ночи на берегу лимана состоялось «соревнование». Минут через двадцать верзила мясник запыхался и прохрипел:
— Все, сдаюсь! Хлопцы, мы проиграли!.. Открывайте багажник… — И к Комышану: — Ваша взяла. Врагами не будем!..
Возвращаясь в Лиманское, Дмитрий Иванович снова думал о рыбинспекторской службе и о том, что у ее работников непростые отношения с местным населением. Успешно работать они могут только в том случае, если самые строгие их меры в глубине души даже нарушители будут признавать справедливыми и законными. Ковалю рассказывали, как иногда трудно приходится семьям инспекторов, которые, так сказать, залили кому-то сала за шкуру, как запугивали их жен, обижали детей, поджигали хаты. Может, поэтому Комышан и соглашался на такие, казалось бы, странные предложения, как эта борьба среди ночи на берегу.
Ловить нарушителей, охранять от них природу — работа инспектора, его обязанность и право, и все, даже злостные браконьеры, это понимали.
Каждый делал свое: браконьер зарился на поживу, рыбинспектор от имени государства становился на его пути.
С сетями на воде или с бреднем на берегу нарушитель всячески избегал встречи с инспектором. Если это удавалось, значит, ему повезло. Когда же его ловили на месте преступления — везло инспектору и всем, кому дорога природа. И тогда браконьер прятал как можно дальше свою злобу и ненависть.
Но пока не произошло нарушение, инспектор и браконьер встречались на улице, в магазине, в кино как равноправные соседи, никаких претензий друг другу не предъявляя.
Коваль подумал, что неписаные правила сложной, временами смертельной игры между этими противостоящими друг другу людьми в чем-то схожи с нелегкими взаимоотношениями милиции с уголовным миром. И хотя браконьеры, особенно заезжие, не всегда считались с установившимися правилами, рыбинспектора свято придерживались их.
Они не имели таких прав и полномочий, как работники милиции, и поэтому бороться с нарушителями закона им было значительно труднее…
15
Настя оделась скромно, но, как всегда, красиво, когда шла на улицу. Сейчас она решила проскочить к Лизе не хоженой дорогой, а оврагом, чтобы не встречаться с односельчанами. Ей казалось, что люди могут догадаться, к кому и зачем она идет.
Нелегко было гонористой, уважаемой в селе женщине отважиться на откровенный разговор с Лизой. Скрепя сердце она быстро набросила на золотистые волосы платок и торопливо вышла из хаты, словно боялась, что передумает.
Она кралась по-над лиманом, над оврагом, куда жившие в окраинных хатах сельчане сбрасывали разный хлам и мусор. Вдали, под кручей, синел лиман; как всегда, стояли неподвижно фелюги, казавшиеся отсюда такими маленькими. Все было хорошо знакомое Насте. Она и в свободное время не особенно засматривалась на окружающий пейзаж, а сейчас и подавно.