Слепец

Борисенко Игорь Викторович

Давешний слуга в длиннополом кафтане провел Слепца по замку в нужное место. Сначала казалось, будто они идут тем же путем, что шли на встречу с Мездосом, но потом Слепец понял свою ошибку. Слуга завел его в череду длинных темных коридоров, к счастью, нисколько не пострадавших от "миротрясения". На стенах, на порядочном расстоянии друг от друга, висели необычные светильники. Их грушеобразные корпуса прижимали к камню металлические скобы, а узкие части увенчивали тонкие изогнутые трубочки с ярким, но в то же время мягким оранжевым сиянием на кончиках. Эти волшебные, немигающие огни превращали тьму коридоров в полумрак. Слепцу пришлось снять с глаз предохранительный обруч с темными пластинками, так как иначе он почти ничего не видел… Внизу, у пола, уже царила густая темнота; рядом с самими светильниками можно было разглядеть, как плотно пригнаны друг к другу складывающие стену гранитные блоки. Слепец легко коснулся их сгибом указательного крюка правой руки: с тихим скрежетом бронза заскользила по камню, не замечая стыков. Камень и металл. Звук. Лампы и мрак. Игра света. Иллюзия и бред. Он видит своими новыми глазами, он ощущает суставами дрожание трущегося по граниту крючка, он ступает ногами по твердому полу. Как все это может быть выдумкой? Подобная мысль абсурдна.

Уж если кто и безумец, так это Мездос! Самое простое и логичное, а главное, удобное объяснение. Конечно, с виду он не похож на умалишенного… Как не хочется верить его словам! Зачем усложнять привычный мир, зачем выдумывать небылицы? Но как же быть с трескающимся небом и чудовищами, взявшимися из ниоткуда? Привычная картина мироустройства не в силах объяснить их существование. Значит, Мездос прав?? Мысль, сон, бред, блажь, возникшая в мозгу сумасшедшего - вот каков он, окружающий тебя мир! Кто ты сам - другой вопрос. Никогда не существовавшая ранее и не имеющая будущего вне помыслов хозяина кукла с веревочками? Неужели, неужели такое возможно? Слепец вдруг, совсем некстати, вспомнил сон, снившийся давным-давно, в детстве - будто бы он тонет в пруду. Тогда он ЧУВСТВОВАЛ, как вода, пахнувшая гнилью, льется в горло и перехватывает дыхание, как скользкие стебли кувшинок опутывают руки. Стоило проснуться в мокрой от пота постели - и наваждение исчезло бесследно, словно и не казалось таким реальным. Однако, усевшись в своей темной комнате, он долго откашливался, пытаясь выдуть из горла приснившуюся воду, сжимал ладонью грудь, и ужасался яростному биению сердца. Может быть, это хорошее объяснение? Человеческому разуму по силам придумать для себя предельно реальную, но все ж таки несуществующую на самом деле картину. Богатая фантазия может помочь вызвать в мозгу очень сложное и подробное видение, но чтобы одновременно мыслить за тысячу, сотню тысяч людей - это уже просто не укладывается в голове. Джон Торби одновременно и собственный сын Малгори, и Мездос, и его слуга, и та покрытая броней тварь, что атакует солдат на Великом Тракте… И каждый из солдат - это тоже Джон Торби. Услужливая память быстро предоставила Слепцу еще один пример. Снова он в детстве, в оружейной комнате, играет со своими деревянными солдатами. Их много, но все подчиняются желаниям маленького Малгори - двигаются туда, куда пожелает он, и падают, сраженные такими же послушными его воле врагами. Есть только один солдат, полководец, которым маленький король олицетворяет себя. Очень яркая картина! Слепец с горечью подумал, что еще на один шаг продвинулся на пути к полной вере в слова проклятого Мездоса! Как же это все ужасно!

От таких душераздирающих мыслей заломило в висках. Слепец уже плохо соображал, когда двое слуг взяли его под руки и помогли встать в центр ограниченного стопкой лежащих обручей круга. Стоило слугам отойти, обручи немедленно взлетели в воздух и принялись вращаться. Они были наклонены по отношению к полу под разными углами и каждый соприкасался со соседними в двух противоположных точках своей окружности. Выглядело все так, будто некая сила тянула к потолку цепь, сделанную из обручей, но никак не могла выпрямить в вертикальном направлении ее жестко скрепленные звенья. Слепец оказался внутри лязгающего, сверкающего неяркими огнями столба, сотканного из мельтешащих металлических трубок. Лицо овеял уже знакомый ветерок, а мелькание обручей окончилось мгновенной вспышкой, ослепившей глаза. Слепец в ужасе закрылся руками, совершенно не задумываясь, что случится, стоит ему задеть окружившую со всех сторон волшебную стену. Он не видел, как обручи прекратили вращение и с грохотом повалились на пол. Через некоторое время Слепец смог отнять руки и приоткрыть глаза. Он находился в новом помещении - небольшой комнате, с шерстяным ковриком на полу и стенами, задрапированными золотистой парчой. Обручи прятались в глубокой темной нише, напротив, у большого, жарко пылавшего камина, стояли два кресла. Из одного при звуке падающих обручей встала женщина в длинном платье с широкими рукавами и стоячим воротником. Платье было из тяжелого красного бархата, отвороты белого воротника сбегали вниз, по краям смелого выреза. На бледной коже груди покоился яркий сапфир в золотой оправе. Густые каштановые волосы свободно падали за плечи женщины… Она нахмурила брови, отчего лицо с правильными, тонкими чертами и строгими цветами помады и теней стало еще прекраснее. Огромные глаза сияли в свете факелов, как неведомые, черные драгоценные камни.

– Добрый день!
– вымолвила она нежным, мелодичным голоском. Одновременно со словами Слепец уловил знакомый аромат духов.

– Здравствуй, Шадри!
– улыбнулся он.
– Ты гораздо симпатичнее, чем я представлял себе.

Увидев эту прекрасную женщину, первую женщину, которую он смог лицезреть за последние полгода, Слепец почувствовал, как все тяжелые мысли исчезают вместе с нудной болью в висках. Он вдруг почувствовал себя сильным и всемогущим. Хотелось немедленно совершить некое героическое деяние, которое заставило бы ахнуть эту надменную красавицу. Слепец немедленно расправил плечи; тепло камина обволакивало тело и наибольшее его средоточие оказалось на груди. Там, где висел на двух струйках застывшей воды Талисман. Осторожно и плавно Слепец взялся крючьями за ладонь подошедшей Шадри и легонько коснулся ее губ своими. Женщина не испугалась, только глаза ее удивленно распахнулись.

– Не могу поверить, что ты - тот самый грязный, пропахший всеми ведомыми и неведомыми неприятными запахами бродяга!
– выдохнула она, чуть отпрянув от Слепца.
– Теперь тебя, в некотором смысле, можно назвать красавцем!

– Увы, это если только сравнивать с прежним моим состоянием, - грустно улыбнулся Слепец.
– Кто из нас по-настоящему красив - так это ты, великолепная Шадри.

Она улыбнулась еще шире и немного потупилась. Неужели, такой важной даме ведом стыд? Или это просто кокетство?

– Ах, эти слова… - Шадри несколько раз быстро взмахнула густыми ресницами.
– Вместе с твоим пронизывающим взглядом они заставляют меня краснеть.

– Не думал, что когда-либо женщины станут говорить мне таки слова снова, - вздохнул Слепец. От избытка чувств он чуть было не сжал нежные ладони Шадри своими крючьями, но вовремя опомнился.

– Пойдем, - ласково сказала Шадри. Улыбка ее была такой, будто она приглашала Слепца на ночь в свои покои, и он даже успел представить себе, что же ждет его там… Но нет, потянув за руку, Младшая Помощница Мездоса увлекла его совсем в другое место. Они прошли по сыроватому, непохожему на остальные, ходу, через

несколько поворотов окончившемуся тяжелой дверью. За ней находилось вытянутое помещение с низким потолком, где на длинных, расставленных в шеренги стеллажах, покоились разнообразные доспехи и оружие. Там были длинные и короткие мечи из серебристого металла - легкие, но быстро тупящиеся, по словам Шадри. Были узкие, тяжелые даже на вид мечи из отливающей синевой лучшей стали. Короткие бронзовые кинжалы, метательные ножи в перевязях, болы, дротики, копья и топоры… Щиты из того же легкого металла, или же дубовые, обшитые железом, либо бронзой. Панцири, длинные и укороченные, простые и украшенные драгоценными каменьями, грубые или изящно изогнутые, чтобы повторять выпуклости человеческого торса; поножи с кожаными ремешками, налокотники, перчатки, кольчуги всех мастей - от кожаных с металлическими бляшками, до набранных из тысяч металлических колечек. Были шлемы, круглые и пирамидальные, конические и цилиндрические, с плюмажами и без оных. Были луки обычные и волшебные, с коробками на тетиве, а также множество предметов, незнакомых Слепцу. Шадри протащила его мимо всего этого великолепия, могущего заворожить любого знатока. Слепец чувствовал себя мальчишкой, впервые попавшим в оружейную комнату и желающим примерить на себя доспехи настоящих воинов. Миновав множество прекрасных образцов защитного и оборонительного вооружения, они остановились перед каменной полкой, на которой в футляре, на бархатном ложе, лежал один единственный меч - длиной в полторы руки, с голубоватым клинком и черной, массивной рукоятью.

– Это мы приготовили для тебя, - гордо объявила Шадри.
– Ты запросто сможешь держать его своей изувеченной рукой.

– А из чего он сделан?
– поинтересовался Слепец, нерешительно проводя рукой рядом с тускло блестевшим лезвием.
– Из какой-то особой стали?

– Нет, - Шадри покачала головой, и даже это простое движение вышло у нее величественным и грациозным одновременно.
– Этот металл гораздо прочнее самой лучшей стали, и, что намного важнее, может выдержать сильный жар. Его невозможно заточить, но не волнуйся, вряд ли он затупиться в ближайшие два десятка лет. Ну же, попробуй взять его!

Шадри протянула руки, вынула меч из его футляра и торжественно протянула Слепцу. Тот взглянул в блестящие глаза женщины, улыбнулся и неуклюже обхватил рукоять крючками. Бронза лязгнула по черному материалу - очевидно, это тоже был какой-то неведомый металл. Увы, подумал Слепец, мне никогда не нанести удара этим прекрасным оружием, слишком тонка для моих уродливых крюков его рукоятка! О чем же думала Шадри, когда…

Додумать свои грустные мысли он не успел. Тяжелый клинок опасно наклонился к полу, грозя вырваться из нетвердой руки Слепца, но черная рукоять вдруг набухла и поглотила в своей массе всю кисть. Крючки и кожа скрылись, будто бы внутри массивной перчатки необычной формы; меч перестал вырываться из слабой хватки - он просто стал продолжением руки. Раскрывший от удивления рот Слепец машинально взмахнул синим клинком, описав в воздухе широкий полукруг. Металл грозно загудел, а в полумраке оружейной комнате четко проявился оставляемый им голубоватый след. Призрачное сияние быстро растаяло, но необычайно красивое зрелище навсегда отпечаталось в мозгу. Слепец махнул еще раз, и еще. Завороженный прекрасным мечом, он не мог остановиться, и тут же принялся вспоминать фехтовальные приемы, которым учил его тысячу лет назад старый Галид… Шадри благоразумно отступила в сторону и не мешала Слепцу наслаждаться вновь обретенной способностью крепко держать в руках оружие. Он широко улыбался, описывая острием восьмерки и окружности, чертя кресты и проводя выпады.

– Как прекрасно снова ощутить в руке тяжесть настоящего меча!!
– воскликнул наконец Слепец, очнувшись от наваждения. Выглядел он очень взволнованным: грудь часто вздымалась, крючки на левой руке судорожно скребли друг о друга, даже прозрачные глаза, казалось, стали блестеть еще ярче. Шадри неотрывно смотрела на него с ласковой, понимающей улыбкой.

– Когда захочешь разоружиться, вложи меч в ножны, - сказала она.
– - Или же просто с силой разведи в стороны свои… пальцы.

Слепец кивнул, но отпускать меч не торопился. Ему никак не хотелось расставаться с давно забытым ощущением собственного могущества… Такое испытывает каждый мальчишка, в первый раз взявший в руки самое плохонькое оружие - пускай даже это будет легкое и старое охотничье копье, или грубая палица с кремневыми шипами. Он протянул меч к полке и отодвинул кончиком лезвия футляр. За ним нашлись тяжелые ножны из дубленой кожи, натянутой на ясеневый каркас. По обоим бокам тянулся серебряный орнамент - кажется, мастер изобразил там группы играющих друг с другом сказочных птиц. Стоило лезвию исчезнуть внутри чехла, черная перчатка-рукоять растаяла. Кисть снова была свободной.

– Остальное - шлем, доспехи - выбирай сам, - сказала Шадри. Слепец повел головой по кругу, пытаясь охватить все то богатство, что окружало его. Он старался не отвлекаться на богатые украшения и вычурные формы, выбирать только самое полезное. Вот эти доспехи, закрывающие чуть ли не всю верхнюю половину тела, да еще и бедра, прочны и легки. Но все равно, его крупные металлические пластины будут сковывать движения. Такие латы полезны коннику, собирающемуся на битву, а не тому, кто отправляется в путь. Кто знает, сколько ему придется пройти пешком? Как он понесет на себе весь этот хлам? Простая кираса вроде лучше, однако, попробуй в ней выбраться из болота, или преодолеть реку! С такими соображениями Слепец выбрал себе простую суконную куртку синего цвета, с парой небольших бронзовых блях на груди и крепкой кожаной подкладкой внутри, и такую же круглую шапку. К той, и к другой полагалась пришивающаяся меховая подбивка. Еще он взял себе плетеный пояс с металлическими нитями и массивной застежкой в виде двух извивающихся змей. Шадри помогла ему одеться и навесить ножны. С меховой подкладкой она долго не церемонилась - щелкнула пальцами, и неведомо откуда взявшиеся нитки с иголками сами пришили ее на место. Хорошая из нее вышла бы жена, - непроизвольно подумал Слепец.
– С такими способностями все бы у нее в руках спорилось, и еще куча времени свободного осталось, чтобы мужа приголубить как следует.

Тут он крякнул, отгоняя от себя видение: он, развалившись, сидит на просторном кресле, у ног его устроилась Шадри, а вокруг сами собой прыгают метлы, моются в кадках тарелки и горшки, дрова запрыгивают в печь.

– Что такое? Туго затянули?
– участливо спросила Младшая Помощница.

– Нет, нет, - рассеяно ответил Слепец.
– Большое спасибо тебе за заботу.

Закончив с экипировкой, они покинули оружейную комнату. Шадри повела подопечного бесконечными коридорами, окончившимися громадной естественной пещерой.