Слепой инстинкт
Шрифт:
Сняв очки и бейсболку, Унгемах поднял руку. Улыбнувшись, женщина подошла поближе. Глядя, как она двигается по проходу между столами, Макс понял, что она серьезно занимается спортом. Ему нравились спортивные женщины, которые одевались так, чтобы им было удобно, и не злоупотребляли косметикой.
Встав, он протянул ей руку.
— Господин Унгемах, я полагаю? — Голос у женщины был низкий и хрипловатый.
— Да, совершенно верно.
— Вот видите, я вас узнала, несмотря на ваши скромные попытки замаскироваться. Меня зовут Франциска Готтлоб, я комиссар полиции Ганновера. Благодарю
Девушка обворожительно улыбнулась, и Макс утонул в ее зеленых глазах.
— Да, без проблем.
— Хорошо, тогда сейчас вернусь… — Отойдя от столика, Франциска оглянулась, и ее медно-рыжие волосы разметались по плечам. — А вы начинайте, не стесняйтесь.
Макс придвинул к себе поднос, но к еде так и не притронулся. Он смотрел на девушку. Она стояла спиной к нему у автомата и ждала, пока кофе нальется в стаканчик. Даже на таком расстоянии все в ней казалось чересчур крупным, словно ей пришлось вырасти настолько, чтобы в ней помещалась вся ее бесконечная энергия.
«Поразительная женщина», — подумалось Максу.
Она оглянулась, и Унгемах тут же перевел взгляд на кофе. Интересно, Франциска заметила, что он ее разглядывает?
Наверное, полицейские замечают такое, даже не глядя.
Готтлоб вернулась к столику с таким же подносом, как у Макса. Опустив кофе и тарелку с пирожком на стол, она бросила сумочку на лавку и наконец уселась сама.
Они с Максом посмотрели друг другу в глаза.
— Я уже поблагодарила вас за то, что вы согласились встретиться?
Унгемах кивнул.
— Да, но вам не за что благодарить меня. На сегодня у меня не было никаких планов, так что компания за завтраком меня только радует.
— Боксеры не очень-то умеют расслабляться, верно?
— Ну… наверное, нет. Но все равно, сходить в кафе никогда не повредит, так что все в порядке.
— А я видела в субботу ваш поединок! — Франциска надкусила слойку.
— Вы интересуетесь боксом?
— Ну конечно! — Она отхлебнула кофе. — С двадцати лет. Мой первый парень был боксером, и мы с ним часто ходили смотреть бои. Впрочем, от той любви я сохранила только симпатию к боксу.
— И как, вам понравилось мое выступление?
— Да, вы отлично сражались! Я не сомневалась в том, что вы победите де Мартэна, он слишком неопытен. На самом деле, не стоило ему вступать с вами в поединок, разве что для спарринга… — Франциска рассмеялась.
Макс почувствовал, что немного расслабился. Эта женщина разбиралась в боксе — точно такие же слова мог бы произнести и Колле.
— Только не подумайте, что я вытащила вас сюда для того, чтобы взять автограф… — Отложив слойку, Готтлоб посмотрела на него. — Я очень удивилась, наткнувшись на ваше имя в ходе расследования.
Да уж, Макс тоже удивился. С одной стороны, его поразила столь быстрая смена темы, а с другой — слова собеседницы.
— Мое имя? В ходе расследования? — ошарашенно повторил он.
Привычным движением отбросив со лба непослушный локон,
— Наверное, мне стоит объяснить вам, о чем идет речь.
— Да, пожалуйста.
— В ночь с субботы на воскресенье из интерната для детей-инвалидов под Ганновером пропала восьмилетняя девочка. Мы уверены, что девочку похитили. Никто ничего не видел, но малышка Сара исчезла бесследно.
— И эта девочка была слепой, верно? — севшим голосом переспросил Унгемах.
— Да, слепой от рождения, — кивнула Франциска. — Я искала похожие случаи и обнаружила дело о пропаже вашей сестры. Конечно, натолкнувшись на ваше имя, я очень удивилась. В конце концов, я только за день до этого видела вас по телевизору!
Перегнувшись через стол, Франциска смерила его испытующим взглядом, исполненным сочувствия.
— Я надеюсь, мы можем поговорить об этом.
— Несомненно, — Макс кивнул. — Я только не понимаю, в чем причина вашего интереса.
Он не отводил взгляда. Обычно Унгемах нервничал в присутствии самоуверенных женщин, теряя всю свою хваленую отвагу. Но с этой Франциской все обстояло иначе. Макс был очарован ею и не стыдился того, что откровенно любуется ее обворожительными зелеными глазами.
Наконец девушка отвела взгляд.
— Видите ли, в делах о пропаже вашей сестры и Сары прослеживаются определенные параллели. Обеим девочкам на момент их исчезновения было по восемь лет. У Сары тоже были рыжие волосы. Ну и конечно, врожденная слепота.
— Но с тех пор прошло уже десять лет!
— Да, это большой срок. И все-таки вполне возможно, что сейчас действует тот же самый преступник. Я не считаю правильным раздумывать над тем, почему прошло столько времени после предыдущего похищения, — все это я смогу выяснить, когда найду Сару. Сейчас мне нужно получить зацепку. И в дело вступаете вы, господин Унгемах.
В мире бокса Макса называли только по имени, и слышать теперь свою фамилию ему было неприятно. Было в ней что-то мрачное, угрожающее, недопустимое как на ринге, так и в частном разговоре [6] . Но он пока не решался предложить комиссару перейти на ты.
6
Фамилия Макса созвучна немецкому слову Ungemach, что в переводе означает «неприятность, горе, беда». Франциска тоже неспроста стесняется своей фамилии — gottlob в переводе с немецкого означает «слава Богу».
— Каким образом? — поинтересовался он.
— Если вы не против, я задам вам пару вопросов по поводу исчезновения вашей сестры. Я знаю, прошло уже много времени, но может быть, вам что-нибудь придет в голову. Часто бывает, что мы вспоминаем о подробностях через много лет после того, как произошло какое-то событие. Наша память — ненадежная штука.
— Не знаю… — Макс пожал плечами. — Я и тогда не очень-то помог следствию.
— Вам тогда было пятнадцать лет, верно?
— Это произошло за два дня до моего шестнадцатого дня рождения.