Слепой инстинкт
Шрифт:
— И тогда вы сразу вернулись домой? — спросила Франциска.
— Да. — Макс кивнул. — Я просто не знал, что делать дальше, где мне искать ее.
— Как повели себя ваши родители?
— Устроили скандал. Отец поколотил меня, а потом они около часа искали Сину в саду и на улице, звали ее… Все без толку, конечно, только зря теряли время, но они и слушать ничего не хотели. Только после этого мама позвонила в полицию.
Франциска кивнула.
— В отчете сказано, что Сина оставалась без присмотра около трех часов.
— Да, это так.
— Что вы сегодня думаете об этом? Ваша сестра могла пойти на пляж? Она нашла
— Я часто задумывался об этом. Она удивительно хорошо ориентировалась в пространстве, полагаясь на слух, нюх и память. Феноменальная память, кажется, это так называется. Чего Сина только не подмечала… — Макс покачал головой. — Но я не знаю.
— Послушайте, мне тут пришло в голову… Когда вы рассказывали, как ходили на пляж с сестрой.
— Что?
— Скорее всего, похититель уже тогда видел вас. Он мог прятаться в лесу, наблюдая за тем, как маленькая девочка купается голой. Для потенциального маньяка это зрелище могло стать толчком к действию. Если это так, то с того момента его преступление было неотвратимо, и потому не имеет особого значения то, что вы в тот вечер оставили Сину одну. Это дало маньяку шанс, но если бы ситуация сложилась иначе, он все равно рано или поздно похитил бы ее.
— Вы говорите это, чтобы утешить меня? — Макс поднял глаза.
— Нет, я совершенно серьезна.
Они помолчали. Унгемах не знал, что тут еще сказать. Молчание стало гнетущим, и тишина нарушалась только грохотом кастрюль на кухне.
— Вашего отца тогда тоже подозревали, вы знали об этом?
Макс кивнул.
— Они тогда даже арестовали его, потому что он словно обезумел. Сейчас я думаю, что эти подозрения были в какой-то мере оправданны. Какой отец станет пьянствовать целый вечер, не замечая, что его слепая дочь пропала!
— Показания вашей матери и анализ на уровень алкоголя в крови сняли с него вину, но следователь всерьез рассматривал эту версию. Позвольте мне спросить, как вы сейчас к этому относитесь? Как вы думаете, ваш отец мог быть как-то замешан в той истории?
Унгемах покачал головой.
— Нет, полагаю, что нет. Он был очень агрессивным человеком, часто бил меня, но Сину никогда и пальцем не тронул. Знаете, когда он лишился работы, то стал сильно пить — и тем вечером напился в стельку. Я не представляю, как он мог сделать что-то подобное в таком состоянии.
— Почему его уволили? — поинтересовалась Франциска.
— Тогда я не знал об этом, а потом, когда прошел процесс и его признали виновным, я прочитал об этом в газете. После окончания своей смены отец забыл перекрыть вентиль, и дело дошло до взрыва. Кто-то погиб. Отца осудили за преступную халатность и приговорили к условному заключению и денежному штрафу.
— Да, такое любого с ума сведет, — покивала Франциска. — А что стало с вашими родителями потом?
— Не знаю, и меня это, признаться, не интересует, — отрезал Макс.
— Мне очень жаль.
— Я думаю, каждый имеет на это право. Мне не хотелось бы говорить на эту тему, к тому же она не имеет никакого отношения к расследованию, верно?
— Нет, не имеет… — Франциска немного опешила от такой бурной реакции. Она не думала, что эта тема для Макса столь болезненна.
Унгемах поможет ей, но не станет говорить с ней о своих родителях. У всего есть свои границы.
— Я хоть чем-то вам помог? — спросил он.
— Пока не знаю. К сожалению, все именно так, как указано в отчете.
— Извините, — виновато протянул Макс.
— Ничего, в любом случае стоило попытаться. Кроме того, я познакомилась с будущим чемпионом мира по боксу в тяжелом весе, — попыталась пошутить Франциска.
— Я еще не выиграл, так что об этом говорить рано… — Макс криво улыбнулся.
— Что ж, я в вас нисколько не сомневаюсь. Я могу позвонить вам, если у меня появятся какие-то вопросы?
— Конечно. И я буду очень благодарен вам, если вы будете держать меня в курсе расследования.
— Буду, насколько это возможно, — пообещала Готтлоб.
Они обменялись номерами телефонов.
Глава 15
— Да что же это, черт побери, такое!!! — Франциска никак не могла успокоиться.
Пауль Адамек молча наблюдал за припадком ярости у своей напарницы. В такие моменты, наступавшие не так уж редко, он не знал, как себя вести. С одной стороны, бешенство Франциски всегда было искренним, с другой же — она быстро успокаивалась.
Готтлоб бегала туда-сюда по своему кабинету и уже два раза успела пнуть корзину для мусора. Пока она говорила с Унгемахом, Пауль на всякий случай проверил находившихся на свободе преступников, осужденных за педофилию и проживавших в радиусе ста пятидесяти километров от интерната Святой Елены. И хотя разговор с боксером был интересным, он не принес никаких зацепок, а вот Адамек сразу напал на кое-что любопытное.
— Люди что, вообще ничему не учатся? Сколько раз должно случиться подобное дерьмо, чтобы кто-то начал воспринимать все это серьезнее?!
— Мы еще не знаем, имеет ли он какое-либо отношение к происшедшему, — напомнил Пауль.
— Дело не в этом! — взвилась Франциска. — Конечно, мы не знаем, но мы узнаем, точно тебе говорю! Ты же еще ни с кем об этом не беседовал?
— Нет, я сразу к тебе пришел.
— Хорошо. Нельзя, чтобы об этом проведала пресса. Ты же знаешь, как эти репортеришки торопятся с выводами. В этом-то и проблема. Если СМИ проведают о том, что отсидевший педофил работает на фирме, которая занимается перевозкой детей-инвалидов, народ придет в бешенство! И неспроста! И тогда уже не будет иметь значения, связан этот ублюдок с похищением Сары или нет. Такое просто не должно происходить! Вот дерьмо! Эти сволочи что, не могут работать, к примеру, на автозаправках? Почему они постоянно находят такую работу? Так, поехали. Где живет этот тип?
— Переулок Кроненгассе, 11.
— В городе?
Пауль кивнул.
— Только мы его там не застанем, он сейчас на работе.
— Ладно, позвони в эту службу перевозок и уточни. Пока можем подождать. Так, я отлучусь на минутку. Вот черт, черт, черт!
Франциска хмуро двинулась в сторону туалета, и двое коллег, шедших ей навстречу по коридору, посторонились.
В туалете она, по счастью, была одна. Выйдя из кабинки, Готтлоб вымыла руки и побрызгала водой в раскрасневшееся лицо, глядя на свое отражение в грязном зеркале. Щеки пошли багровыми пятнами от ярости. С ней такое происходит постоянно. У нее всегда все на лице написано. Отец не раз говорил, что Франциске суждено работать в полиции, у нее просто нет иного пути — надо выбирать профессию, в которой не приходится лгать.