Слепой охотник
Шрифт:
В своей комнате Григорий оглядывался, прикусив губу, и размышляя.
– Думаешь, она в твоей комнате оставила?
– ненужно спросила Ирина.
Он притянул её к себе. Коснулся губами макушки. Девушка слабо улыбнулась.
– Я тебя не видел годы...
– пробормотал брат.
– Чёрт, никак не привыкну. Конечно, у меня. Сюда наверняка лишний раз никто не хотел заходить. Здесь прятать - самое то. Ну, начнём?
– А Красимир?
– неуверенно спросила Ирина.
– Он сидит в прихожей - на всякий случай сторожит дверь.
И они начали обыск.
Обыскивать было что. Существовал комод с нижним
– Ирина, а на каком ты курсе? Прости, пока со временем ориентируюсь плохо.
– Я ушла после первого, - стараясь говорить как можно легкомысленней, ответила она.
– А потом приехала бабуля и предложила мне место помощницы в "Фитоаптеке".
– В какой фитоаптеке?
– От неожиданности Григорий со стопкой книг в руках остановился возле стеллажа, недоумевающе глядя на сестру.
– Ты с таким трудом поступила в университет - и бросила его?
– Жить на что-то надо, - безразлично сказала Ирина. Не было желания перечислять все те лекарства, которые на первых порах повыписывали старшему брату, пока он лежал в больнице, а врачи старались понять, что с ним.
– Это из-за меня.
– Он даже не спросил, а констатировал.
– Иришка... Как только восстановлюсь на работе, думай о том, чтобы вернуться. Помощницу какую-то придумали...
– вздохнул он.
– С какого курса ты ушла?
– С первого.
– Пойдём вместе, - почти угрожающе сказал Григорий.
– Я объясню всё, что нужно, и тебя возьмут на второй курс.
Девушка невольно улыбнулась. Она сидела на полу, скрестив ноги и глядя на брата сверху вниз. Он говорит это так серьёзно. Сердитый какой... Может, она и правда сможет вернуться. Даже без участия брата в восстановлении.
– Гриш, а почему Демьян перестал бушевать? Его держит кровь Жени?
– Нет, не держит. Она сдерживает его деструктивную силу, воздействующую на город. Ну, как последствия того, что он творит.
– Гриша, ты такой уверенный. Ты знаешь всё, что происходит?
– Нет. Увы. Я знаю лишь кое-что. И понимаю, что именно происходит, уже только после того как событие свершилось... Нашёл, - сказал Григорий и засунул на место следующую стопку книг.
– Вот.
Сначала он помог Ирине подняться с пола и лишь затем вручил ей тощую пачку листов. Да, это и впрямь похоже на тетрадь, неуклюже скреплённую, точней - прошитую тонким ремешком... Ирина только было хотела поднять первый лист, как брат остановил её. Оглядев комнату, похожую на помещение после тщательного обыска, - что, впрочем, так оно и было, Григорий сказал:
– Я сейчас уйду и закрою дверь. Сюда никто не войдёт. Про уборку забудь, ладно? Всё потом. Как только я выйду, ты сядешь и посмотришь эту тетрадь. Не советую смотреть стоя. Всяко может быть.
И ушёл.
Ирина с сомнением осмотрелась. Да, всё вывалено и громоздится беспорядочными кучами, а вроде недолго искали. Но брат правильно сказал, что всё потом... И всё же... Она подошла
Чувствуя в руках сухие листы и даже ощущая их слабый запах, как долго пролежавшей в сырости бумаги, Ирина, осторожно переступая через книги и другие мелкие предметы на полу, приблизилась к окну. И заставила себя взглянуть.
Сначала увидела несколько тёмных, дымных облаков. Они постепенно рассеивались в прозрачно-голубом небе, а новых не появлялось. Правда, Ирина напомнила себе, что она видит лишь кусочек города, а может, где-то в другом месте пожары продолжают появляться - новые-то. Затем она, помешкав и даже затаив дыхание, опустила глаза. Это окно тоже выходило на двор. Ирина насчитала целых две пары "поцеловавшихся" машин, хозяева которых теперь чесали в затылках, обсуждая происшествие. Кроме всего прочего, напротив дома, в скверике, на скамейке, сидела женщина, вокруг которой хлопотали другие две женщины. Приглядевшись, девушка поняла, что они перевязывают ей голову.
Передёрнув плечами, Ирина отступила от окна.
Если уже здесь, на небольшом пространстве, на небольшом кусочке города, столько аварий и столкновений, что же происходит по всему городу?
И она ещё медлит?
Ирина быстро прошла к кровати и уселась прямо на неё. Если и случится что-то экстраординарное, то она свалится на мягкую постель. Положила на колени рукописную книгу бабули. Собралась с духом, снова напомнив себе, что надо поспешить, что промедление смерти подобно (как говаривала бабуля), и открыла первый лист.
А он оказался пустым.
Ирина удивлённо заморгала. Брат ошибся! Это не те листы!
Она даже погладила страницу, чуть отгибая её к свету, чтобы на всякий случай разглядеть, возможно, стёртые от времени буквы.
Медленно движение ладони по пустой странице закончилось необычно.
Пальцы вдруг потеряли опору, и где-то там, в неведомой глубине, куда они провалились, перепуганную Ирину будто схватили за её ладонь и дёрнули. От мгновенного страха она вскрикнула...
... заклекотала и, напружинившись, оттолкнулась от ветки, которую до сих пор сжимала крепкими лапами. Крылья мягко распахнулись. Поймав опорную воздушную волну, ночная птица сделала круг над небольшой поляной. Белый свет полной луны трудно пробивался сквозь бесконечно чёрные корявые ветви старых дубов, листья которых не шелохнулись, когда птица взлетела.
В чёрных ночью травах сова слышала мало-мальский шелест ленивого ветра, суховатый бег шустрых лесных мышей и сонный писк потревоженной в гнезде птицы. Летняя ночная прохлада, сплетаясь с сыростью близкой лесной речки и болотин, сову не пугала. Птица неспешно продолжала кружиться над поляной, смутно ощущая, что её не только зовут, но и направляют.
Мелкая тварюшка и птица сегодняшней ночью могла не беспокоиться. Вздрагивая порой от бесшумной чёрной тени, заслоняющей от них лунный свет, мыши бросались врассыпную, но ночная хищница не обращала на них внимания. Она искала зоркими глазами своей направляющей цветок, который надо сорвать до рассвета, чтобы осталась в нём сила страшная, обережная да лечебная. Одолень-трава пряталась в высоких травах ближе к речному берегу, но иной раз уходила и в глухоманные чащи.