Слепящий нож
Шрифт:
– На что играем? – спросил он.
– Ставки повышаются, я ведь уже сказал.
Не добавив ни слова, Андросс выложил первую карту, задавая сценарий игры.
Кип принялся играть. Он разыграл одну из своих лучших карт слишком рано – и осознал это только к концу игры, когда вновь оказался разгромлен. Конечно, он бы все равно проиграл, но это был первый раз, когда он увидел за собственной беспомощностью проблеск хоть какого-то смысла.
– И что вы собираетесь сделать со мной на этот раз? – спросил он.
– Жалкий нытик! В тебе
– Ну да, конечно. Я же так люблю проигрывать, это так весело!
– Сарказм – прибежище глупцов. Завязывай с ним. На этот раз на кону стояли твои завтрашние трапезы, так что завтра ты постишься. Может быть, это поможет твоему уму сосредоточиться. А теперь – еще одна игра.
– На что будем играть? – упрямо спросил Кип.
Его уязвило то, какого низкого мнения о нем был Андросс, если считал, что лишение пищи станет для Кипа большей потерей, чем отправка домой девушки, которая из-за этого потеряет все, ради чего трудилась несколько лет.
– Ставки снова повышаются.
Андросс принялся тасовать свои карты.
– Нет, – сказал Кип. – Я вам не доверяю. Я думаю, вы выдумываете ваши ставки уже после окончания игры. Я не буду играть, пока вы не скажете, что стоит на кону.
Губы Андросса искривила тонкая усмешка.
– Практикумы, – проговорил он. – Если ты проиграешь на этот раз, ты потеряешь свои практикумы.
– Я и так их пропускаю каждый раз, когда вы заставляете меня сюда приходить, – возразил Кип.
– На этот раз, – сказал Андросс Гайл, – ты потеряешь их навсегда.
Потерять право посещать практические занятия значило потерять единственное место, где Кип мог получить хоть сколько-нибудь организованные знания о том, как извлекать цвета.
– Вы разве можете это сделать?
– Для меня очень мало невозможного.
«Если я не научусь как следует извлекать, у меня не будет будущего!»
– Это несправедливо, – проговорил Кип. Конечно же, он проиграет. Как иначе?
– Вопрос справедливости меня очень мало волнует. Гайлов интересует победа, а не спортивный дух.
– А если я откажусь играть?
– Я добьюсь твоего исключения.
«Ах ты сволочь!»
– А что я выиграю, если выиграю? – спросил Кип.
– Я отошлю из Хромерии этого задиру Элио.
– Я вовсе не хочу отсылать его из Хромерии.
– Возможно, напрасно, – сказал Андросс Гайл.
«Что это было? Предупреждение?»
– Я вас ненавижу, – сказал ему Кип.
– Ты разбиваешь мне сердце. Тяни карту.
Кип вытянул. Он сразу же понял, что ему достался потрясающий расклад. Такой расклад описывался в одной из книжек.
Однако не прошло и трех кругов игры, как он потерял все преимущества. Опьяненный открывшимися возможностями, он слишком долго думал и не успел сделать ход до того, как песок в его часах пересыпался. Даже такой великолепный расклад он не сумел использовать как
Кип перевернул последнюю из своих фишек, признавая поражение.
– И чем я буду заниматься, пока все остальные будут на практических занятиях? – спросил он.
– Мне-то какое дело, – отозвался Андросс Гайл. – Придумай еще какой-нибудь способ доказать, что ты жалкий неудачник и пустое место. К тому времени, когда мой сын вернется, он будет готов отказаться от этой затеи.
Он сделал жест в сторону Кипа, словно смахивая со стола таракана.
– Вы уже старый, – заметил Кип. – Как вы думаете, сколько вам еще осталось жить?
Красный люкслорд оскалил зубы в хищной усмешке:
– Ага, то есть этот маленький ублюдок – все же маленький ублюдок! Это хорошо. А теперь убирайся!
Глава 32
Адрастея была рабыней, но не жертвой. Она пересекла Лилейный Стебель – мост, соединяющий Хромерию с Большой Яшмой, – еще до восхода солнца. Сегодня был День спонсора, что означало отмену лекций. Впрочем, Черная гвардия по-прежнему тренировалась – служба в гвардии считалась слишком важным делом, чтобы устраивать выходные. Сегодня каждый из студентов должен был встретиться со своим спонсором, и рабы в этом отношении ничем не отличались от всех остальных.
Различие было в том, что Адрастея еще ни разу не виделась со своей спонсоршей. Вместо встреч та давала ей на каждый День спонсора небольшие тайные поручения. Леди Лукреции Верангети было нелегко угодить.
Торговцы на рыночной площади расставляли палатки и стойки, разворачивали ковры, подталкивали своих осликов, чтобы расположить повозки с товарами или рыбой в нужном месте. Уже сейчас люди двигались непрестанным потоком, который с рассветом превратится в наводнение, когда рабы и домохозяйки примутся за ежедневные закупки для своих хозяйств. Адрастея скользила среди людской массы, словно у нее была какая-то цель. Сделав вид, будто у нее развязался шнурок на ботинке, она остановилась у стены, опустилась на одно колено и задрала юбку, якобы собираясь зашнуровать его обратно.
Она вытащила пакет из щели между двумя кирпичами, сунула его в ботинок и двинулась дальше. Свернула в один кривой проулочек, потом в другой, чтобы удостовериться, что за ней никто не следует – за ней еще ни разу не было слежки, но таковы были полученные ею указания, – и наконец отыскала подходящее место в закутке между двумя высокими домами. Она вытащила из-за голенища пакет, раскрыла его и развернула письмо.
Леди Верангети редко писала что-либо словами: она не хотела, чтобы кто-либо смог по почерку связать ее с теми преступлениями, которые Адрастея совершала по ее поручению. К тому же она не любила доверять рабам или писцам слишком много информации.