Слепые жернова
Шрифт:
— Нет, что ты! Просто она прислала мне письмо. И просила встретиться с ней на пароме. Мы сплавали в Норт-Шилдс и обратно. Я не знала, стоит ли тебе рассказывать… — Сара опустила голову. — Вдруг бы ты мне запретил? А мне хотелось с ней повидаться, потому что… потому что на самом деле она не плохая. Совсем не плохая, просто она еще ребенок.
— Сара! — Он опять обнял ее. — Я бы не запретил. Одного бы я не вынес — если бы ты оказалась в тех местах одна. Там в любое время суток опасно, тем более что на тебя… — Он приподнял ей подбородок. — На тебя в любом порту глазели бы сотни жадных глаз.
— Не
— Пускай, но раньше ты не выглядела такой… счастливой. А счастливая миссис Хетерингтон выглядит особенно соблазнительно.
— Неужели? — Она прищурилась и посмотрела в потолок, словно раздумывая. — Но это не моя вина. Это все ты. О Дэвид, милый…
В следующие секунды они разлетелись в разные стороны, как щепки от удара топора, — так подействовали на них голос, раздавшийся из-за задней двери, и стук.
— Вы дома?
Дэвид пошел отодвигать засов, Сара сделала вид, что хлопочет у очага. Огонь гаснет, чай не заварен… Его мать выбрала для визита самый подходящий момент.
— Я уже три раза к вам стучалась. Вы недавно пришли?
Сара обернулась. По ее одежде было видно, что она только что с улицы. Она поспешно пробормотала:
— Да, я задержалась…
— Она выбирала в магазинах рождественские подарки, увлеклась скидками и забыла про время.
Мэри Хетерингтон посмотрела на стол. На клеенке не было никаких признаков еды. Покосившись на камин, она холодно бросила:
— Теперь вы не скоро разведете огонь. У меня чай еще на столе. Зайдите, выпейте. — Посмотрев на Дэвида, она добавила: — Ты, наверное, проголодался с обеда. — И вышла.
Сара и Дэвид переглянулись. Дэвид отрицательно покачал головой, но Сара остановила его жестом и крикнула:
— Мы подойдем через минуту!
Подтолкнув Дэвида к двери, она прошептала:
— Иди! Я только разведу огонь и тоже приду.
— Нет, я сам! Я не собираюсь…
Она вытолкнула его из кухни, повторяя:
— Ступай, ступай!
Закрыв за ним дверь, она привалилась к ней спиной, глядя на затухающий огонь. Ей было жарко, словно огонь горел вовсю и тянулся к ней языками пламени. Если бы Дэвиду пришлось делать выбор между нею и матерью, то в его решении теперь не приходилось сомневаться. Сара знала, что даже у женатого мужчины часто сохраняется крепкая связь с матерью и жена, пытающаяся ее перерубить, навлекает на себя беду. В данном случае на крепость этой связи покушалась сама мать. Однако Сара не испытывала злорадства. Она никого не желала срамить. Ей не хотелось, чтобы Дэвид встал перед необходимостью решать, на чьей он стороне. Пускай он любит мать; не так сильно, как жену, но все-таки. Пускай все будут счастливы и веселы, раз счастлива и весела она. Жизнь повернулась к ней благоприятной стороной, и она испытывала благодарность к Всевышнему. Вспомнив про Бога, она оглянулась, словно забыла, что за ней некому подсматривать, потом поспешно опустилась на колени, закрыла лицо ладонями и стала возносить молитвы. Как водится, она молила Бога простить ее прегрешения и признать ее замужество. Далее последовала благодарственная молитва, которую она произносила на собственный лад, без унизительных причитаний. Она не вымаливала счастья в будущем, а только благодарила
Вставая с колен, она вспомнила про воскресную мессу и сказала вслух:
— Съезжу в Джарроу с утра пораньше. Там меня не знают.
Один-единственный раз после свадьбы она побывала в церкви в Тайн-Доке и на протяжении всей службы чувствовала себя вавилонской блудницей. Ей стало ясно, что больше она не сможет выдерживать укоризненный взгляд отца О'Малли.
Она выключила свет и уже собиралась покинуть кухню, но задержалась. Чудной выдался денек! С людьми происходят странные вещи. Возможно, так было всегда, но понимать это начинаешь только с годами. Она побывала с Филис в Норт-Шилдсе, они бродили по улицам, без устали болтая. Дэвид встретил ее на трамвайной остановке, едва ли не на руках принес домой и был готов овладеть ею прямо в прихожей… При одной мысли об этом ее тело заныло от блаженства. А потом появилась его мать со своим вечным осуждением. Всего минуту назад она стояла на коленях и молилась, хотя раньше никогда не падала на колени где-либо, кроме церкви… Разве не чудной получился день?
Она заперла дверь во двор и уже хотела открыть заднюю дверь, как та сама распахнулась. Перед Сарой предстала широкая спина Джона. Несмотря на темноту, она увидела, что он держит в руках стул.
— Только что закончил, — сообщил он.
— Меня не было дома. Чай не готов. Ваша мать зашла и пригласила нас попить чаю у нее. Я уже все заперла. Опять открывать? — Это был бессвязный лепет, а не осмысленная речь.
— Придется унести стул. Не оставлять же его во дворе. Не хотите хотя бы взглянуть?
— Хочу, хочу, Джон!
Она снова открыла дверь и распахнула ее. Джон прошел мимо нее в кухню и поставил свое изделие рядом со столом.
— Нравится?
— Просто чудесно! Никогда еще не видела такой замечательной резной спинки!
— Вы сядьте. Удобно?
Она села, опробовала спиной изгиб спинки, поерзала на сиденье.
— Удивительно удобно! Как я вам благодарна, Джон! Только напрасно вы тратите на это время. Сколотили для нас стол — и довольно. — Она вскочила и положила руку на спинку стула.
— По-моему, я трачу время не напрасно. — Он любовался своим произведением. — Делать стулья труднее всего, столы не идут ни в какое сравнение. Стул знает, что на нем будут сидеть; стул — предмет персональный. — Он провел рукой по резной спинке в каком-то дюйме от ее руки. — Какое гладкое дерево! Ни одного заусенца!
Она посмотрела на него. Он ждал этого взгляда. После ее замужества они ни разу не оставались наедине. Она нервничала, даже немного боялась, сама не зная чего. Она вспомнила, как однажды ей захотелось уронить голову ему на грудь. Она убрала руку и поспешно сказала:
— Мне пора, иначе несдобровать. Вы останетесь?
— Если не возражаете.
Он не сводил с нее глаз.
— Вы уже попили чаю?
— Попил, но все равно дождусь вашего возвращения. Мне надо потолковать с Дэви. Только не говорите матери, что я у вас. Ни к чему это, верно?
Она кивнула. Они превратились в двух заговорщиков. Она шагнула к двери, но какая-то сила заставила ее еще раз оглянуться на него. Он по-прежнему смотрел на нее во все глаза.
— Спасибо за стулья, Джон, — тихо сказала она.