Слеза дьявола
Шрифт:
Но не благодарность была нужна Паркеру Кинкейду. Ему требовались факты.
Лукас вздернула подбородок, слушая, что ей говорят. Затем подняла глаза и сообщила агентам и Паркеру:
– Два агента мертвы, двое ранены. Убита билетерша, одного зрителя задавило люстрой. Около дюжины человек получили травмы, есть серьезные. Несколько детей попали под ноги обезумевшей толпы, им крепко досталось, но они будут жить.
Однако их жизнь будет уже не такой, как прежде, мрачно подумал Паркер.
Пап,
– А он таки скрылся? – спросил Паркер.
– Да, скрылся, – вздохнула Лукас. – И опять никто его не видел.
– Криминологическая экспертиза?
– Сейчас там обшаривают каждый миллиметр, – ответил Кейдж. – Но я вот чего не пойму: он стреляет из автоматического оружия – и ни единой гильзы.
– Он держит оружие в сумке или пакете, туда и попадают гильзы, – сказал Паркер.
Решение было принято в самый последний момент. Лукас в конце концов признала правоту Паркера и произнесла ледяным тоном:
– Хорошо, мы свертываем операцию в отелях. Но, Кинкейд, не дай вам бог ошибиться.
Несколько минут они лихорадочно гадали, куда мог двинуться Копатель. Паркер заключил, что Копатель подбросил в отель патроны незадолго до четырех, так что у него осталось самое большое десять минут, чтобы добраться до настоящей цели. Убийца не мог рассчитывать, что сразу поймает такси, значит, он пошел пешком. Следовательно, искать нужно в радиусе пяти кварталов.
Паркер и члены группы склонились над картой Джорджтауна. Вдруг Паркер поднял взгляд на часы и спросил:
– Сегодня театры дают дневные спектакли?
– Да.
Лукас схватила его за руку.
Тоуб Геллер упомянул Театр Мейсона, что в пяти минутах ходьбы от «Времен года». Паркер торопливо раскрыл «Вашингтон пост» на странице «Досуг»: в Театре Мейсона давали «Щелкунчика». Он попросил Лукас бросить все силы туда.
Кинкейд, не дай вам бог ошибиться.
Нет, он не ошибся. Тем не менее риск был огромен. Спасли много жизней, однако были и убитые. К тому же убийце удалось скрыться.
Телефон Кейджа опять зазвонил. Он поговорил пару минут и положил трубку.
– Звонил мозгоправ. Преподает в Джорджтауне. Выполнял кое-какие работы для поведенческого отдела. Говорит, у него есть что сообщить нам об имени.
– Копателя? – спросил Паркер.
– Ага. Скоро будет здесь.
– Прекрасно, – сказала Лукас и обратилась к Паркеру: – Что дальше?
– Ну, я бы выяснил, был ли кто-нибудь в ложе, из которой он стрелял, а если не было, не выкупил ли преступник все места в ней. Если да, то не расплачивался ли он кредитной карточкой.
Лукас кивнула Арделлу, тот позвонил Джерри Бейкеру и задал те же вопросы. Закончив разговор, он сказал:
– В самую точку.
– Приобрел билеты две недели
– Три недели назад, – пробормотал агент.
– Черт! – Паркер в сердцах щелкнул пальцами. Затем обратился к своим записям о заключении Линкольна Райма: – Нам потребуются карты, и подробные. Хочу выяснить, откуда взялись обнаруженные на бумаге письма частицы.
Лукас кивнула Харди:
– Если удастся, мы возьмем отряд Джерри и ваших ребят из окружного управления и займемся опросом жителей. – Она дала Геллеру сделанный в морге снимок попавшего под колеса преступника: – Тоуб, размножь в ста экземплярах. Распространим картинку и посмотрим, вдруг его кто-нибудь опознает.
Паркер пробежал глазами список частиц, обнаруженных Раймом. Гранит, глинозем, кирпичная крошка, сера, органическая зола – откуда все это?
В дверях появился молодой служащий, тот, кто раньше доставил письмо:
– Агент Лукас, охрана просила вам сообщить, что внизу ждет мужчина. Явился без вызова. Говорит, что-то знает об убийце в метро.
– Документы предъявил? – спросила Лукас.
– Он утверждает, что журналист и пишет о серии нераскрытых убийств. Водительские права и карточка социального страхования подлинные.
– Так что он говорит о Копателе?
– Он только сказал, что этот тип совершал нечто похожее и раньше – в других городах.
Лукас взглянула на Паркера, и тот посоветовал:
– С ним стоит поговорить.
– Итак, он теперь в округе Колумбия, – заметил мужчина.
Они сидели на нижнем этаже в приемной «Г». В ФБР ее именовали Голубой допросной – по цвету внутренней отделки, выдержанной в пастельных тонах.
За столом сидели Паркер, Лукас и Кейдж по одну сторону, крупный мужчина с копной седых волос – напротив.
– Кто именно? – задала вопрос Лукас.
– Я называю его Мясником, – ответил мужчина. – А вы как его называете?
На Генри Чисмене была чистая, однако порядком поношенная одежда. Полосатый галстук, белая рубашка, натянутая на выпирающем животе. Вместо пальто он носил пиджак от серого, в светлую полоску костюма. Его потертый портфель лежал на столе. Он обхватывал ладонями стоявшую перед ним кружку воды со льдом.
– Так вы говорите, что человека, учинившего стрельбу в подземке и в театре, называют Мясником?
– Да, того, кто стрелял. Имени его сообщника я не знаю.
Лукас и Кейдж замолчали. Она задавалась вопросом, откуда Чисмену известно про Копателя и его преступления, а главное, про его партнера. О погибшем шантажисте прессе не сообщали.
– Почему вас интересует эта история?
Чисмен извлек из портфеля несколько потрепанных номеров хартфордской «Ньюс таймс» за предыдущий год и показал статьи за своей подписью.