Слеза на рунной стали
Шрифт:
– Зажги свечу, герцог, – тихо приказал ночной гость, не убирая клинка. В трепещущем свете ре Марталл узнал его. Хмурый воин, неотступно сопровождавший нанятого им магиера. Как же его зовут… Одиночка?
– Я уберу кинжал, но, клянусь, один звук – и перережу горло. – По равнодушному тону герцог понял, что воин не шутит. Он чуть заметно кивнул, и кинжал исчез. Закашлявшись, герцог приподнялся в постели.
– Что ты хочешь от меня?
– Ответь мне, Берн ре Марталл. – Голос Одиночки звучал спокойно и негромко. – Все эти годы ты знал,
Герцог на мгновение прикрыл глаза. Сколько раз он думал об этой минуте. Он всегда знал, что рано или поздно придется держать ответ.
– Я надеялся излечить ее, спасти…
Воин покачал головой.
– Не лги хотя бы себе, герцог. Демона нельзя вылечить, его можно только убить. Твоя дочь ждет тебя в Красной Башне. Я пришел за тобой, герцог Марталл.
Дверь в покои герцога с треском распахнулась. В спальню ворвались солдаты с обнаженными мечами.
– Вот он! – Офицер стражи взмахнул оружием. – Хвала небу, с вами все в порядке, ваше сиятельство! Солдаты, убейте чужака!
По-звериному оскалившись, Одиночка отскочил к стене и выхватил секиру.
– Меня не испугали демоны, я не побоюсь и вас! – прорычал он, отступая в угол.
Солдаты окружили его полукольцом и медленно приближались, укрывшись за щитами. Офицер торопливо подошел к неподвижно сидящему герцогу.
– Ваше сиятельство, вам лучше пока уйти отсюда. Мои люди обо всем позаботятся. Позвольте помочь вам…
– Капитан, прикажите солдатам оставить этого человека в покое, – вдруг отчетливо проговорил герцог.
– Что? Вероятно, я ослышался, милорд! Вы хотите…
– Прикажите солдатам уйти! – повторил герцог громче. – Оставьте нас одних!
Офицер растерянно оглянулся туда, где уже зазвенела сталь, и, все еще сомневаясь, отдал приказ:
– Уходите! Вон отсюда!
Сделав знак солдатам, капитан нерешительно пошел к выходу.
– Мы будем за дверью, ваше сиятельство, – добавил он на всякий случай.
Пока удивленные стражники не вышли из спальни, герцог оставался неподвижен. Затем он медленно встал и повернулся к тяжело дышащему Одиночке.
– Ты сказал, воин, она ждет меня. Что ж… значит, час расплаты настал. Я пойду с тобой. Возможно, мне следовало сделать это раньше…
– Она заберет нас за воротами замка, – сказал Одиночка, почувствовав вдруг, что так и будет.
– Моя дочь стала… так сильна?
– Она – верховный демон Врат Нереальности Уррсул. – Одиночка скривился, смахнул каплю крови с уголка губ.
Спустя некоторое время Одиночка и властитель Атерна вышли из замка, провожаемые недоуменными взглядами стражников. У моста через ров их встретил непроницаемо черный туман. Не колеблясь, они шагнули вперед. Дикий вихрь подхватил их, швырнул высоко вверх.
Одиночка не знал, как быстро они оказались перед черным троном. Уррсул Ужасный ел. Зрелище было отвратительным. Разрывая руками тухлые куски, демон жадно отправлял их в рот. Некогда прекрасное
На герцога было жалко смотреть.
– О небеса, дочь моя, – простонал он.
Сидящее на троне существо подняло голову и гнусно ухмыльнулось:
– А, папочка! Тебе не нравится мой ужин? Не скрою, я предпочитаю свежую человечину, но до открытия Врат придется потерпеть!
– Отпусти магиера, – хмуро сказал воин. – Я выполнил твое условие.
Тварь перевела взгляд на Одиночку, ее улыбка стала еще шире.
– Вы останетесь здесь. И не пытайся махать своим топором, жалкий червь!
В одно мгновение Одиночка оказался в паутине рядом с магиером. Тягучие, клейкие нити не позволяли ему шевельнуть и пальцем. Впервые он почувствовал себя таким беспомощным и бешено заскрежетал зубами.
– Доченька моя, Сессилия! – В безумной надежде герцог Марталл протянул руки к тому, что раньше было его дочерью.
– Не скули, старик! То, что ты называл Сессилией, ты придумал себе сам! – Существо вдруг поднялось в полный рост и рвануло на себе кожу. Человеческое обличье с треском лопнуло.
– Я – Уррсул Ужасный, новый властелин Атерна!
Настоящий вид верховного демона был кошмарен. Невообразимо мерзкая, лишенная волос пучеглазая тварь протянула к герцогу костистый палец.
– Ну, как я выгляжу? А между тем во мне много человеческого! Когда я пришел в этот мир, ты сам отдал мне душу жены и всех, кто был в башне! И еще многих, многих, умерших здесь позже!
– Нет… нет! – Герцог в ужасе закрыл лицо трясущимися руками. – Я не хотел этого…
Над черным троном все громче слышался рев тысяч монстров, рвущихся в мир людей. В темной бездне сверкали всполохи зарниц, костлявые руки тянулись из пустоты, стараясь вцепиться в теплую плоть.
– Видишь, глупый человек, позади меня открываются врата в ад! Это тьма, смерть и вечная боль. Но в том мире я – один из многих. А здесь я – самое могущественное существо! Знай же: утро больше не наступит! В Атерн пришла вечная ночь, потому что Врата откроются еще до рассвета!
Запрокинув рогатую голову, демон поднял вверх уродливые лапы.
– С каждым мгновением я становлюсь сильнее!
– Сессилия… Сессилия… – неслышно простонал герцог. Все было кончено, и не в его силах было остановить надвигающийся кошмар. Он знал это… помнил. Когда-то, пытаясь справиться с бедой, он изучил каждую букву той злосчастной страницы «Кодекса создания». Несколько строк, начертанных древними рунами, навсегда врезались в его память. «И расцветет созданное, если умрут создающие…» Та, которую он любил, та, что была отмечена горем бесплодия, умерла. Ведьма Мари Эффер мертва, мертва и проклята богами. Остался он сам. Кошмарная тварь жаждала его смерти, чтобы обрести могущество. Берн ре Марталл на мгновение прикрыл глаза. Можно считать, он уже мертв… но в его силах не позволить демону торжествовать!