Слеза Шамаханской царицы
Шрифт:
– Да ничего, конечно. Сколько волка ни корми, а он все равно в лес смотрит. Так и Ленка твоя – сколько добра ей ни делай, а все равно ты для нее чужой теткой останешься. А мать – матерью. Ох, неблагодарное это дело, доченька...
– Ладно, мам, как-нибудь разберемся. Не впервой. Пусть сначала домой живой-здоровой вернется.
– Ну да, ну да... И лишь бы Владик понимал, как тебе трудно. И ценил.
– Он ценит, мам.
– Ну что ж... Дай бог, если так... Ладно, пойду я, меня Маша ждет... Сонечку я с утра творогом накормила, а обед уж сама придумывай.
– Пока, мам. Спасибо.
– Да не за что... А Владик что, спит?
– Ну да...
– Ты не забудь, передай ему, что свекровь звонила!
– Хорошо, не забуду...
Закрыла за мамой дверь, подхватила Сонечку на руки, с удовольствием приложилась губами к румяной, пахнущей сладкой свежестью щечке.
– Ну что, помощница моя, пойдем обед готовить?
– Да! – с готовностью дрыгнула плотным тельцем Сонечка.
– А что мы будем готовить? Может, борща наварим? А еще – пирог испечем! Папа проснется, а у нас пирог...
– С ягодками?
– Ну, давай с ягодками, если хочешь... Но папа вообще-то с рыбой пирог любит. Давай лучше с рыбой? Бабушка вчера вкусную рыбку в магазине купила... Красивая, розовенькая такая, «семга» называется. Сейчас мы ее из холодильника достанем... А папа проснется – обрадуется! Пирог-то – с семгой!
Сонечка задумалась на секунду, обдумывая сложившуюся альтернативу, потом важно кивнула белобрысой головенкой, соглашаясь. Уступила, значит, в пользу мужских предпочтений. Настоящая женщина растет, не эгоистка, слава богу.
– А зато папа, когда пирожка с рыбкой покушает, потом со мной погуляет! Ты ж ему расскажешь, что мы вместо ягодок в пирог рыбку положили? Да, мам?
Опа! Вот тебе и не эгоистка! Тут же от своей уступчивости дивиденды состригла! Ну что ж, тоже не самый большой женский грех...
– Нет, Сонечка. Мы гулять не пойдем. После обеда ты поспишь, а когда проснешься, мы все вместе поедем к бабушке Кате. Хочешь на дачу к бабушке? Там красиво, снежок на деревьях лежит и воздух вкусный.
– Как это – воздух вкусный? Разве воздух едят?
– Ну, это просто так говорится... Если воздух свежий, значит, и вкусный... Ну что, будешь мне помогать тесто раскатывать?
– Буду, буду!
– Тогда пойдем с тобой фартуки наденем, как две хозяюшки... Тебе фартук, и мне фартук...
Время за привычными хлопотами пролетело незаметно и славно. Ах, какое хорошее время – под аккомпанемент милого Сонечкиного, немного картавого мурлыканья да на фоне зимнего окна, спеленутого снегопадом, да если прибавить к этой идиллической картинке запах поднимающейся в духовке душистой румяной корочки...
– А папа скоро проснется? Мы уже все сделали, а он спит...
– Скоро, Сонечка, скоро. Ты иди пока, поиграй в своей комнате. Я тебя позову. Папу не буди, ладно?
– Ладно, не буду... Я тихо играть буду.
– М-м-м... Умница ты моя...
Встала у окна, скрестив по-бабьи руки под грудью. А снег все идет... Куда ж его столько валит, всю дорогу в дачные Коптяки заметет! Пораньше бы выехать...
Хотя, если честно, не любила она свекровкину дачу.
Уважаемая свекровь Екатерина Дмитриевна о своем дачном участке, можно сказать, всю жизнь мечтала. Но мечты эти были как раз того свойства – по части обязательных трудов на грядках. Никаких гамаков, променадов по лесам и берегам в этих мечтах вовсе не было, а были заранее припасенные, вырезанные из журналов и аккуратно вшитые в папочку-скоросшиватель многочисленные рецепты домашних заготовок, и ждала эта папочка своего законного вдохновенного часа, и дождалась наконец... Три года уже эта папочка весенне-летнюю жизнь их семейства определяет, трубит общий сбор на полевые работы.
Место под дачу Екатерина Дмитриевна выбирала с большим пристрастием и по одному только принципу – чтоб земля на участке плодородной была. Остальные критерии ее мало интересовали, как бедный Влад ни старался обратить ее внимание на подъездные пути, на качество прилагаемого к участку строения... Кончилось тем, что под дачу был куплен дом-развалюха в деревне Коптяки, за сто километров от города по плохой дороге. Зато земля там, как выражалась свекровь, – хоть на хлеб вместо масла намазывай...
С того времени и началась их летняя сельскохозяйственная жизнь, забирающая все законные выходные. Какой там променад, какие купания да гуляния! Так с утра на грядках умаешься, что к вечеру каждая мышца болит... Нет, конечно, можно было и отмахнуться, силой никто не заставлял. Да только как отмахнешься, когда рядом с тобой такая истовость? Даже странно, откуда в свекрови, городской, в общем, жительнице, столько взялось истовости к земельным трудам... Может, гены к старости проявились? Зрели, зрели всю жизнь и вырвались на свободу...
Особенное действо на даче разворачивалось в августе, когда приходила пора заготовок. Как Влад его называл – священнодействие с овощами. Каждый детеныш выращенного урожая был обласкан руками свекрови, каждому предназначалась своя заготовочная судьба. Заготовок было столько, что каждый раз Лиза легкомысленно, не думая о последствиях, поднимала в изумлении брови: «Екатерина Дмитриевна, пропадет же, мы не съедим...» Свекровь тоже поднимала бровь, но не в изумлении, а в обиде. И проговаривала насмешливо, сквозь эту обиду: «Посмотрю еще, что вы голодной зимой запоете...» Они с Владом лишь переглядывались понимающе. Он делал смешные умоляющие глаза, поднимал брови домиком – не лезь к ней, пусть себе развлекается...