Слеза Шамаханской царицы

Колочкова Вера Александровна

– Вот и пусть разбирается!

– Да? Ну ладно, коли так... А я думал, ты сопротивляться будешь. Мало ли... Одного мужика в командировку отпускать, да на целых десять дней...

– Ничего, Павел Степанович. Я не боюсь. Пусть едет. Еще ко мне вопросы есть?

– Да нет... Хотя извини, конечно... Не сочти за бесцеремонность...

– Что, Павел Степанович?

– Ну, в общем... Не хотел об этом спрашивать, да ладно. Тут по фирме слухи всякие ходят...

– И давно вы стали пользоваться слухами, Павел Степанович? – сердито перебила она его. –

Раньше вроде не замечалось за вами таких слабостей!

– Да ты не психуй, Елизавета, не психуй... Плевал бы я на слухи, если б речь о другом сотруднике шла... Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, Елизавета!

– Знаю, Павел Степанович. Спасибо. А только в мою личную жизнь все равно лезть не надо, даже и с добрыми намерениями.

– А я разве лезу? Я ж наоборот, я просто помочь хочу...

Сняв очки, он сощурился близоруко, приложил к глазам пальцы, убито потряс головой:

– Черт, как голова к концу дня раскалывается... Давление, что ли, поднялось? Старею, наверное... А стареть-то никак нельзя, у меня жена молодая. Кстати, она тебе все время приветы передает, а я забываю...

– Ага. И вы ей тоже привет передайте, Павел Степанович. Юля у вас замечательная, и очень вас любит, так что не переживайте особенно.

– Да, любит. И я ее люблю. Только, знаешь, трудно нам далась, если честно, эта трогательная взаимность... Был период, когда еще чуть-чуть – и все бы прахом пошло. Пять лет назад это было... Хочешь, расскажу?

– Ну, если хотите...

– Да расскажу, расскажу! Никому не рассказывал, а тебе расскажу. Хоть ты у нас и сторонница принципа невмешательства в личную жизнь. Спорить не буду – принцип хороший, конечно, пришел на работу – трудись, а личное за порогом оставь. Но иногда и принципами поступиться можно. И даже нужно...

Павел Степанович деловито водрузил очки на нос, глянул сквозь стекла, вздохнул и будто подобрался весь, как перед прыжком в холодную воду. И заговорил емкими сухими фразами:

– В общем, лет пять назад загуляла моя Юля. Влюбилась в коллегу по работе – красивый такой парень, бойкий, из этих, из современных нахалов... Они ж нынче умеют красиво себя подать, чтоб все как в кино было, – в кафешку модную пригласить, рабочее место шариками украсить, сообщение романтическое на телефон послать... В общем, умеют фейерверк из пустоты устроить. Ну, она и поплыла через все это хозяйство, голову потеряла. Была рядом Юля – и не стало Юли. А я ж все вижу... В общем, хоть смейся, хоть плачь.

– И... что? Вы все знали и молчали?

– Знаешь, поначалу я даже не сообразил, как мне себя вести. Конечно, было искушение обличить, скандал устроить! Или просто уйти тихо, с достоинством. А потом, знаешь... Я как-то взял и в одночасье понял ее. Ну, влюбилась, полетела на крыльях... Такое ведь редко сейчас кому посылается – чтоб взять и полететь. Все такие прагматичные стали, продуманные...

– А сама она не хотела... Ну, с этим своим... Чтоб вместе полететь?

– В смысле – уйти от меня, что ли?

– Да!

– Нет, не хотела. Если бы захотела,

я бы сразу понял, отпустил бы, ни на секунду не задумался. В том-то и дело, что нет... Да и он не шибко предлагал, наверное. Вот я и решил – пережду... Скреплю сердце и пережду, будь что будет. Я ведь ее очень сильно люблю, Юльку-то.

– И что, долго пришлось ждать?

– А ты знаешь, недолго! Крылья – они ж такая штука коварная, от полетов да от ветров перышки облетают, да и спина устает от напряжения их на себе таскать, к земле тянет... На земле как-то лучше любить, чем там, в небе. Спокойнее, уютнее.

– Ну сколько – недолго? – заинтересованно спросила она, подавшись корпусом вперед. – Полгода? Год?

– Ну, ты и загнула – год... Да какой из современных нахалов целый год в романе с женщиной-коллегой продержится? Нет, меньше, конечно. Да и случай мне помог... Она мне вдруг объявила однажды, что ее в командировку от фирмы посылают аж на три месяца, в Лондон. Ну, я сразу смекнул – что там за Лондон и с кем... Поезжай, говорю, Юленька, конечно, немного развеешься. А сам думаю – вот и хорошо, вот и правильно, на расстоянии всегда все по-другому видится и оценивается. Пауза в любых отношениях – дело полезное. В общем, уехала она. А через месяц вернулась. И знаешь – другая совсем...

– В смысле – другая? Грустная и несчастная, да?

– Да нет, наоборот! Будто... помудревшая, что ли. Бывало, смотрит, смотрит на меня, потом улыбнется так тихо, словно радуется... Или нельзя так сказать – помудревшая?

– Да не помудревшая, Пал Степаныч, а поумневшая. У вас вон за плечами фирма процветающая, дело свое, а коллега по работе – он и есть коллега по работе.

– Ты думаешь, она только меркантильными соображениями руководствовалась, что ли? Нет, Юлька не такая... Я ж ее знаю, она не такая... Она б ни за что не стала из-за меркантильной составляющей... Нет, у нас с ней другое, Елизавета. У нас с ней любовь – обычная, земная, уютная. Нам хорошо друг с другом, понимаешь?

– Понимаю, Павел Степанович. Очень даже хорошо понимаю. А вот скажите мне... Она потом так и не узнала, что вы... знали?

– Нет. Не узнала. А зачем? Что я, хвастать ей буду, что всю семейную проблему на грудь принял? Нет, зачем же...

– Ну да. Ну да. В этом вы правы, конечно. Надо же, какой вы... Я и не знала... Будто с другой стороны открылись...

– Да ладно, не хвали, а то загоржусь. В общем, я к чему это все... Может, это и хорошо, что твой Вершинин в командировку уедет? Ну, чего молчишь?

– Да я даже не знаю, что сказать...

– А давай мы его не на пару недель, а на целый месяц туда отправим!

– Нет, Павел Степаныч, не надо на месяц. Это слишком долго – на месяц. Чего он там один...

– Думаешь, один?

– Я не думаю, я знаю. Нет, не надо...

– Ну, как знаешь.

– Спасибо, Павел Степанович. И за разговор, и за понимание... За все спасибо. Я пойду, можно? У меня работы много.

– Иди... Это твой Вершинин хорошо придумал – про командировку-то!