Слеза Шамаханской царицы
Шрифт:
На работе шмыгнула в свой кабинет, кое-как досидела до обеденного перерыва. Оделась, бросила в телефонную трубку секретарю: «Я до конца дня с отчетом в налоговой...» Хотела было Тиграна попросить до места «военных действий» довезти, но потом передумала. Правда, искать пришлось эти «места» долго – тот самый тихий дворик, где стоял Эльзин дом, лишь визуально помнила.
Ага, вот тут, кажется... Да, точно, напротив подъезда детская площадка с домиком-ракетой была. Надо присесть на скамеечку, с мыслями собраться, навострить себя на решительность. Да, и на жестокость тоже. Господи,
Нет, все-таки просто терпеть – легче. А когда то и другое на себя надеваешь – это уже многовато. Наверное, они по сути своей вещи несовместимые – терпение и жесткость в одном флаконе. Хотя для ее ситуации любая взрывная смесь подойдет... Ну, все, хватит сидеть, надо идти. Второй этаж, первая дверь налево. И домофон, насколько помнится, должен быть в нерабочем состоянии.
Дверь на звонок открыла Маргарита Исидоровна. Секунду глядела ей в лицо, подняв черную ровную бровь, потом чуть откинула голову назад, насмешливо улыбнулась:
– Ах, это вы... Здравствуйте, здравствуйте... Простите, забыла ваше имя...
– Елизавета Васильевна меня зовут. Скажите, а Эльза дома?
– Да, Эльза на сей раз дома. А вы, похоже, так и не оставили стремления поговорить с моей дочерью?
– Да. Мне очень нужно с ней поговорить, Маргарита Исидоровна. Можно, я войду?
– Ну что ж, входите, конечно... Только я не понимаю... Насколько я знаю, подоплека для разговоров должна быть исчерпана? Моя дочь, как я вам и предрекала, вашему благоверному от ворот поворот дала. У нее теперь такой хороший мальчик, славный, молоденький! Знаете, он даже мне понравился! Так что я не понимаю...
– Да, Маргарита Исидоровна, вы все правильно понимаете. Вернее, не понимаете. И тем не менее мне очень нужно поговорить с Эльзой.
– Мама, кто пришел? – послышался из комнаты звонкий, немного сердитый голосок Эльзы. – Это ко мне или к тебе?
– К тебе, дочь, к тебе... Иди сюда, сама посмотри.
В голосе Маргариты Исидоровны послышалась явная издевка, и Лиза поморщилась поначалу, но потом взяла себя в руки – не до психологических анализов теперь. Тем более в проеме двери уже нарисовалась Эльза – с банным полотенцем на голове. Совсем детское личико, бледное, удивленное.
– Ой... Елизавета Васильевна... Здравствуйте... – пролепетала, растерянно улыбнувшись. – Ой, а как вы...
– Ты хочешь спросить, как я тебя нашла? – сбрасывая с плеч шубу, спросила нарочито насмешливо. – Так я уже была здесь однажды, дорогу запомнила... Правда, я не думала, что еще раз придется, но что делать, обстоятельства заставили, уж извини!
– Какие... обстоятельства? Я что-то не понимаю...
– А я тебе сейчас все объясню. Где мы можем с тобой поговорить?
– Пойдемте в мою комнату...
– Ой, да ну зачем же в твою, Эльза! – вступила в разговор до того молча за ними наблюдавшая Маргарита Исидоровна. – У тебя же там бардак, как всегда! Прошу вас в гостиную, Елизавета Васильевна, там и поговорим!
– В гостиную? Но мне бы хотелось наедине... – коротко
– Нет, это исключено! – вдруг сердито прокаркала Эльзина мать, злобно взглянув сначала на нее, потом на дочь. – Все разговоры будут проходить в моем присутствии! Я здесь мать и хозяйка, и прошу с этим обстоятельством считаться! Так что прошу, прошу в гостиную!
Лиза видела, как передернулось Эльзино лицо, будто пробежала по нему судорога. Пробежала и сменилась выражением презрительного равнодушия, лишь плечики дернулись вверх-вниз и поднялась маленькая ладошка, махнула вяло:
– Не пугайтесь, Елизавета Васильевна, у нас так... Маме непременно надо информацией обо мне поживиться, она исключительно в этом свою материнскую роль понимает... Она информацией обо мне питается, как хлебом. Я-то уже привыкла, конечно...
Гордо откинув голову, Маргарита Исидоровна обволокла дочь насмешливым взглядом, улыбнулась снисходительно:
– Ты бы при чужих людях не позволяла себе лишнего, дорогая... Не так уж глупа твоя мать, как ты хочешь себе представить. И я думаю, наша гостья не затем сюда заявилась, чтобы полюбоваться на нашу с тобой родственную привязанность. – И, обернувшись к Лизе, неловко застывшей в узком пространстве прихожей, продолжила насмешливо: – Ведь так, Елизавета Васильевна, я права?
– Да мне, в общем, все равно... – пожала она плечами. – С вами так с вами, как скажете...
В гостиной сели вокруг журнального столика – она на диване, мать и дочь в креслах. На Эльзу было жалко смотреть – лицо такое, будто на него только что стакан холодной воды выплеснули. Казалось, горечь необходимости терпеть материнское присутствие стекает с него каплями... Но что делать – надо эту жалость проглотить как-то. В конце концов, какое ей дело до их странных семейных взаимоотношений? Не затем пришла...
– Я, собственно, вот что хочу тебе сказать, Эльза... Не буду говорить о себе... То есть о том, сколько я неприятных минут пережила, когда мой муж... Ну, да ладно, не в этом суть. Надеюсь, ты сама все понимаешь.
– Да. Конечно, Елизавета Васильевна. Я все понимаю. Но я... Можно, я объясню...
– Что – объяснишь? Что ты не виновата ни в чем? Не надо, я же не стыдить тебя пришла. В том, что мой муж в одночасье голову потерял, твоей вины действительно нет. Наш разговор будет вовсе не о моем муже. Я просто хочу тебе разъяснить сложившуюся ситуацию... Понимаешь, Максим – мой сын. Он очень любит меня и очень за меня переживает. И когда я узнала, какой выход из этой ситуации он придумал...
– Так Максим – ваш сын? – подала голос из своего кресла Маргарита Исидоровна. – Надо же, какой интересный поворот событий... Ну-ну...
– Мам, а ты записывай, если тебе интересно, – холодно, не глядя на мать, вдруг произнесла Эльза. – Потом почитаешь, развлечешься лишний раз...
– Я, кажется, попросила тебя не хамить мне при посторонних! – отмахнулась Маргарита Исидоровна, подавшись всем корпусом вперед. И, обращаясь к Лизе, произнесла весело: – Ну же, Елизавета Васильевна, продолжайте! И какой же выход придумал ваш сын? Хотя, кажется, я догадываюсь, какой...