Слезы луны

Робертс Нора

Бренна любила отца больше жизни.

– Как славно отдохнуть в тепле и уюте, правда, Мэри Бренна?

– Ага. – Бренна зачерпнула жаркое и осторожно подула, хотя такой вкуснотищей не жалко было и язык обжечь.

– А теперь, когда мы наконец можем порадовать свои желудки, расскажи, что тебя тревожит?

«Он все видит», – подумала Бренна.

Временами это успокаивало, а порой раздражало.

– Ничего особенного, пап. Помнишь, ты рассказывал нам, что случилось с тобой в молодости, когда умерла твоя бабушка?

– Еще бы. Я в тот день чинил раковину в пабе у Галлахеров. Хозяйничал

здесь папаша Эйдана – задолго до того, как они с женой уехали в Америку. А ты была лишь мечтой в моем сердце и улыбкой в глазах твоей матери. Я работал на кухне, той самой, где сейчас трудится юный Шон, эта раковина уже давно протекала, и меня наконец позвали с ней разобраться.

Мик умолк, попробовал жаркое, промокнул губы салфеткой – его воспитала жена, помешанная на хороших манерах.

– Я сидел на полу, возился под раковиной и вдруг, подняв взгляд, увидел свою бабушку в цветастом платье и белом фартуке. Она улыбнулась, а когда я хотел заговорить с ней, покачала головой, потом помахала рукой и исчезла. Я сразу понял, что она умерла, и ее душа приходила ко мне попрощаться: ведь я был бабушкиным любимчиком.

– Я не хотела тебя расстраивать, – прошептала Бренна.

– Ничего, – вздохнул Мик, – все помнят ее как прекрасную женщину, прожившую достойную, счастливую жизнь. А нам, пока живым, остается лишь грустить по тем, кто ушел.

Бренна помнила окончание истории. Бросив работу, папа побежал в домик, где жила бабушка, овдовевшая за два года до того. Старушка сидела за столом на кухне. В цветастом платье и белом фартуке. Она умерла тихо и мирно.

– А порой, – осторожно произнесла Бренна, – грустят умершие. Сегодня утром в коттедже на эльфийском холме я видела леди Гвен.

Мик кивнул и придвинулся поближе к дочери.

– Бедняжка, – произнес он, когда Бренна закончила рассказ. – Так долго ждать, пока что-то произойдет.

– Нам тоже приходится ждать. – Она оглянулась на Шона, вынесшего в зал нагруженный поднос. – Я хочу рассказать Шону, когда станет поспокойнее. У Дарси в комнате розетка барахлит. Посмотрю ее, когда поедим, а потом поговорю с Шоном, если ты ничего больше на сегодня не планировал.

– Не сегодня, так завтра, – пожал плечами Мик. – Работа не волк, в лес не убежит. Я как раз собирался в отель на утесе – узнать, в каком номере будет следующий ремонт. – Он подмигнул дочери. – У них хватит для нас дела до конца зимы. Не работа, а мечта: тепло и на голову не капает.

– И ты сможешь приглядеть за Мэри Кейт, действительно ли она весь день стучит в офисе на компьютере.

– Ну не то чтобы приглядеть, – смущенно улыбнулся Мик, – а все же я рад, что, окончив университет, девочка решила поработать рядом с домом. Хотя, думаю, скоро она найдет работу получше в Дублине или Уотерфорд-Сити. Мои птенчики вылетают из гнезда.

– Я тебя не брошу. И Эллис Мэй еще поживет дома.

– Да, только я скучаю по тем дням, когда все пять моих девочек крутились у меня под ногами. А теперь Морин замужем, и Пэтти весной выходит. Не представляю, что буду делать, детка, когда ты встретишь свою судьбу и уйдешь от меня.

– От меня ты так легко не отделаешься. – Бренна доела жаркое и откинулась на спинку стула, скрестив ноги в тяжелых ботинках. – Из-за таких,

как я, мужчины не теряют ни голову, ни сердце.

– Смотря какие мужчины.

Бренна с трудом удержалась, чтобы не посмотреть в сторону кухни.

– Я не тороплюсь. – Она взглянула на отца и улыбнулась. – Мы же с тобой партнеры. Мужчины приходят и уходят, а «О’Тул и О’Тул» – навсегда.

Бренне нравилась ее жизнь. «У меня есть любимая работа, – думала она, отмываясь от сажи в ванной комнате Дарси, – и свобода. Я могу делать что угодно, ходить куда заблагорассудится. Какая замужняя женщина может этим похвастаться? Никто меня из дома не выгонит, пока сама не захочу уйти. Родные, друзья. Пусть Морин и Пэтти суетятся в семейных гнездышках и угождают своим мужьям, а Мэри Кейт торчит от звонка до звонка в офисе. Мне не нужно ничего, кроме инструментов и грузовичка».

Единственное, что портило ей жизнь, – нелепая страсть к Шону Галлахеру… однако Бренна надеялась, что это со временем пройдет.

Зная Дарси, Бренна тщательно отмыла после себя раковину, а руки и лицо вытерла чистой ветошью из своего ящика с инструментами. Не хватало еще испачкать крохотные вышитые полотенца Дарси! Деньги, выброшенные на ветер, – разве можно ими вытереться?

Насколько проще жилось бы на свете, если бы все люди покупали черные полотенца! Никто бы не визжал и не ругался, когда беленькие пушистые полотенчики покрываются грязными пятнами и разводами.

Когда Бренна заменила розетку и начала прикручивать крышку, в комнату влетела Дарси.

– Наконец-то! Она меня жутко раздражала, – заявила подруга, высыпая чаевые в свою «Банку желаний». – Кстати, Эйдан просил тебе передать, что они с Джуд хотят отделать детскую комнату. Я сейчас иду к Джуд. Пойдем вместе, спросишь, что она задумала.

– У меня тут есть еще одно дельце; скажи, что я скоро загляну.

– Черт, Бренна! Ты наследила в ванной.

Бренна поморщилась и поспешно докрутила шурупы.

– Прости, Дарси, зато я вымыла раковину.

– Значит, можешь вымыть и пол. Я не намерена за тобой убирать. Какого черта ты не отмылась в пабе? Там на этой неделе убирает Шон.

– Ну не подумала. Хватит ругаться. Я протру пол, а за розетку можешь не благодарить.

– Спасибо. – Дарси накинула кожаную куртку, которую подарила себе на Рождество. – Увидимся у Джуд.

– Надеюсь, – пробормотала Бренна, недовольная тем, что придется мыть пол в ванной комнате.

Отмывая ванную, она недовольно ворчала себе под нос, а потом громко выругалась, заметив, что наследила еще и в комнате. Опасаясь гнева Дарси, она притащила пылесос.

Когда она вышла, паб уже опустел, а Шон заканчивал прибираться на кухне.

– Ты что, еще и уборку за Дарси делаешь?

– Я наследила. – Бренна налила себе чаю. – Не думала, что так долго провожусь. Не хочу тебя задерживать, если ты что-то наметил на перерыв.

– Ничего особенного. Вот пива бы выпил, пожалуй. Ты точно обойдешься чаем?

– Да.

– Тогда подожди, я налью себе. Если хочешь, там остался пудинг.

Бренна не хотела есть, но, не удержавшись от искушения, положила себе несколько ложек. Когда Шон вернулся с пинтой «Харпа», она уже уселась за стол.