Слезы Огня
Шрифт:
Их было двое. Молодая пара, мужчина и женщина, муж и жена. Мужчина подбрасывал дрова, а женщина жалась спиной к набитому тканями тюку, грела пальцы, протянув их над пылающим огнем. Языки пламени жадно вгрызались своими оранжево-алыми зубами в сухую мертвую плоть дерева и трещали от удовольствия, насыщая свои ненасытные пасти, а затем требовали еще и еще, обещая взамен тепло и уют.
Путники знали, что в подобную ночь лучше всего не спать. Где-то по близости бродили волки и их сухонькая кобыла порой водила ушами и прислушивалась к стенаниям ветра, перебирая длинными ногами. Мужчина держал поблизости несколько обмотанных в тряпки факелов, смоченных смолой,
В воздухе помимо ледяного ветра витало что-то еще. Нет, это было не ощущение опасности, но чувство того, что вот-вот должно было произойти какое-то событие, которое скоро изменит судьбу молодой пары, волей Богов остановившихся на ночлег под сенью Великого Леса в самом северном уголке этой промерзлой страны, забытой своими Северными Богами. Где-то за их спинами возвышался Старший великан — гора, которая даже в самый жаркий летний день оставалась в снежной шапке. Рядом с ней стоял и Младший великан, который, как и положено было маленькому братишке, уже с первыми лучами весеннего тепла журчал побегами ручейков, спускающихся через лес ниже в долину и устремлявшихся вперед, к самому синему морю. Но сейчас оба брата стояли в тёплых зимних шубах из льда и снега и молча взирали на мир. Молодая пара держала путь к берегу моря. Он искал место при дружине, она хотела стать кухаркой в доме богатого вождя или при состоятельном торговце, но самым лучшим вариантом молодая семья считала для себя тот, где они оба попадали в услужение в одну семью и могли жить своим отдельным двором. Но пока это были только мечты и для осуществления их стоило сперва пересечь Великий лес и попасть на побережье, где высокие волны разбивались о остроги скал, где крики чаек сливались с песнями ветра и где, как они надеялись, их ожидало счастье.
Женщина первой услышала плач. Она сперва удивилась и подумала, что это ветер так поет в деревьях, но когда плач повторился, ясный и близкий, его услышал и мужчина.
Они поднялись с земли одновременно.
— Ты слышал это? — спросила молодая жена, обращаясь к мужу, — Вроде как дитя мается?
— В такой мороз? Да и откуда в этой глуши взяться младенцу? — удивился тот.
— Надо бы проверить, — сказала женщина и первая подхватила факел и сунула его в огонь. Пламя тут же угостилось смолой и перепрыгнуло на ткань, раздуваясь от удовольствия, жирнея и разрастаясь.
— Ты останешься возле костра! — мужчина забрал из рук своей жены факел и молчаливо указал ей на тюк, велев одним взглядом вернуться на место, — Я проверю, что там и вернусь!
Когда крик повторился, сопровождаемый волчьим воем, женщина уже не была так уверена в том, что он принадлежит младенцу. Неожиданный страх сковал ее. Что-то липкое шевельнулось в груди. Чужое, противное. Ей показалось, что это духи леса так испытывают их, и она схватила мужа за руку, умоляя не уходить.
— Нет, это не может быть ребенок! Мы ошиблись, не ходи никуда! Это духи заманивают тебя в свою ловушку! — заговорила она быстро. Ей неожиданно стало очень страшно. Страшно оттого, что с мужчиной, которого она любила, может случится непоправимое, но он только вырвал свою руку из ее захвата и велев держаться поближе к огню, направился в сторону, откуда доносился плач, несмотря на ее горячие просьбы остаться.
Темный лес обступил его со всех сторон. Языки пламени от факела в руке мужчины отбрасывали страшные тени и казалось, что-то жуткое бредет за человеком, окружая его со всех сторон. Но мужчина не повернул назад,
Крик повторился. Уже совсем рядом, и мужчина прибавил шагу, а вскоре вышел на небольшую поляну. Луна в этот момент словно решила выглянуть и посмотреть вниз, будто проверяла, что там происходит на земле, без ее ведома.
Мужчина увидел тело, прежде чем светило снова скрылось в облаках. Шагнул вперед, подрагивая от страха и вытянув перед собой руку с факелом. Тело было неподвижно и только сбоку от него находилась словно гора меха со сверкающими желтыми как полный диск луна глазами.
— Волки! — пронеслось в голове мужчины, и он замер.
Стая повела себя неестественно, потому что один за другим, а их было пятеро, не меньше, встали и быстро ушли в лес, даже не оглядываясь. Они не тронули женщину, не загрызли младенца, и мужчина мог бы поклясться всеми богами, которых только знал, что эти звери согревали ребенка, спасая от лютого мороза, словно дожидались именно его, знали, что придет и спасет… А самое удивительное было в том, что новорожденного вскармливала белая волчица, матерая красавица с богатой шубой, но теперь они ушли в лес, оставив ребенка человеку.
Двигаясь осторожно и медленно, мужчина приблизился настолько, что свет от огня осветил лежавшую на снегу женщину. Огляделся по сторонам, словно опасаясь, что стая вернется и только потом склонился над телом. В том, что она мертва, он не сомневался ни единой секунды, стоило только посмотреть в ее большие распахнутые глаза, запрокинутые к небу. Они были не просто неживыми, казалось, они превратились в лед. Снег вокруг был перепачкан чем-то темным, и мужчина без труда догадался, что это кровь несчастной, но скорее всего ее убили не волки, а роды. Без помощи, одна в лесу, она умерла то ли от потери крови, то ли еще от чего… Мужчина не знал этого и мог только догадываться о причинах ее смерти.
— Иди-ка сюда, — он склонился над ребенком и взял на руки, закутав его в полы своего кафтана. Прижал бережно к груди, поддерживая головку, перепачканную в крови, и еще раз взглянул на женщину.
— Прости, но мне придется оставить тебя здесь, — сказал он и добавил, — Но завтра я вернусь, и мы похороним тебя так, как положено в моем роду, а пока прости. Мне надо позаботится о твоем младенце, — и с этими словами пошел прочь с поляны, то и дело оглядываясь назад — не преследуют ли его волки.
Но за его спиной была только темнота и тень, отбрасываемая им самим от света факела в его руке.
Жена встретила его с испуганным лицом, подбежала, упала на грудь, прижалась всем телом и только после этого заметила комок в его руках.
— Это ребенок? — произнесла она еле слышно.
— Я нашел младенца у костра, — ответил муж, но не стал рассказывать о стае, опасаясь, что жена просто не поверит его словам, скажет, со страху на придумывал небылиц и потому коротко добавил, — Мать ребенка там же была… Мертвая! Видно от родов и померла.
Женщина метнулась к телеге и достала оттуда одеяло. Закутала в него ребенка, на мгновение глянув на голенькое тельце, затем закутала так, что из одеяла торчал только маленький носик пуговка.
— Девчонка! — произнесла она и потянулась рукой к голове малышки, заметив спутанные волосики на лбу. Темные и слипшиеся от крови. Ее муж в это время, передав находку жене, колдовал над костром, подбросив в него сушняка и повесил котел над оранжевым пламенем. Оно взметнулось вверх, затрещало довольно и утробно, словно было живым существом.