Слезы пустыни
Шрифт:
Однажды днем мы как раз уходили с базара, как вдруг Мона схватила меня за руку:
— Гляди! Гляди! Хаваджат! Хаваджат! Спорим, ты никогда таких не видала!
Я заметила двух белых людей — хаваджат, — прогуливающихся по базару. Я знала, конечно, о существовании белых людей — мне рассказывал о них отец, — но до сих пор никогда их не встречала. Женщина с длинными волосами, точно жидкое золото, и мужчина с огромной бородой, красной, как огонь, — я уставилась на них во все глаза. Меня не смущало, что это невежливо, потому что так же смотрели на чужаков почти все вокруг.
Я наблюдала, как хаваджат бродят
Они отчаянно пытались игнорировать неряшливую стайку уличных ребятишек, вприпрыжку бежавших вслед за ними, голося во все горло: «Хаваджат! Хаваджат! Хаваджат!» Время от времени какой-нибудь взрослый хватал одного из маленьких нахалов и отвешивал ему оплеуху, чтобы угомонить. Но помогало это ненадолго. Дразнить хаваджат определенно было слишком большим удовольствием, чтобы удержаться.
Мона объяснила, что хаваджат приехали из далекой страны под названием Германия. Хорошие люди, говорили о них. Здесь хаваджат жили в лесу, копали колодцы и строили школы для народа загава. Они приезжали в город раз в месяц, чтобы пополнить запасы. Когда мы покидали базар, я рассказала Моне несколько бабушкиных веселых историй о тех временах, когда Суданом правили англичане. Вскоре мы хохотали до упаду.
— Знаешь, что бабушка говорила? Она говорила: «Эти хаваджат — они не знают, что такое прекратить работу, отдыхать и расслабляться… Если работаешь с одним из этих хаваджат, он тебя загоняет до смерти, и в один прекрасный день ты просто умрешь».
Будучи истинной горожанкой, Мона каждую неделю меняла прическу. Сегодня косички у нее были заплетены в стиле Боба Марли — том самом, который бабуля так люто ненавидела. А мне он очень нравился, и я решила уложить волосы точно так же. Вернувшись в дом дяди, я попросила Сальму и Фатьму помочь. Мне было безразлично, что думает об этом бабуля: таким образом я бунтовала против ее власти.
Сальма и Фатьма, нимало не колеблясь, заплели мне косички под Боба Марли. Когда они управились со мной, я провела остаток вечера делая уроки. Лежа на циновке, я читала свои учебники и упражнялась в арабском, время от времени обращаясь к Сальме или Фатьме за помощью. Они стали мне как старшие сестры, которых у меня никогда не было. Но, конечно, никто не мог заменить мне настоящую семью.
За несколько школьных дней я осознала, что скучаю по дому — по маме, отцу, Мо, Омеру и даже по бабуле. Я тосковала, видя, как одноклассниц провожают в школу родители, — мне так не хватало моих. Другие девочки приносили с собой на ланч домашние лакомства, а я покупала еду в палатке у женщины-фелатта. Конечно, каждый вечер я ужинала с дядей, тетей и двоюродными сестрами; ко мне относились как к родной, но это было не совсем то.
Почти не отвлекаясь на посторонние предметы, я усердно училась и вскоре начала преуспевать. Я твердо решила, что ни одна из арабских девочек не будет больше смеяться надо мной, и без устали практиковала свой арабский, пока он не сделался почти таким же хорошим, как и у них. В кратчайшие сроки обогнала по всем предметам Мону, а затем начала превосходить остальных во всем, кроме арабского.
Две арабские девочки, Наджад и Самиджа, всегда соревновались за первенство в классе.
Я представляла, как радовался бы отец, видя меня сейчас. Эта мысль преисполняла меня теплым сиянием гордости. Но именно тогда, когда дела пошли так хорошо, на эти первые счастливые дни легла тень.
Однажды утром на линейке, когда я стояла на спортплощадке, директриса шла вдоль строя. Как только она поравнялась со мной, на голову мне обрушился жестокий удар. Через мгновение я распростерлась на земле. Я изо всех сил пыталась подняться, но ни одна из девочек не могла мне помочь, иначе наверняка избили бы и ее. Я приподнялась на колени и уставилась в искаженное яростью лицо. Я пыталась сосредоточиться на словах, но половину моего лица ужасно жгло, а ухо онемело.
— В строй, дурная девчонка! — завопила директриса. — Встань на место! Если я еще раз замечу, что ты вышла из строя…
Не отводя взгляда от этой жестокой женщины, я чувствовала, как по лицу у меня бегут горячие слезы ярости. На каждой щеке у директрисы было по три шрама — традиционные знаки арао. Я была уверена, что арабскую девочку она просто вернула бы в строй, а не избила с такой злобой. Я ненавидела эту женщину самой лютой ненавистью и твердо решила, что отомщу за обиду. Я не позволю поступать со мной так только потому, что я маленькая чернокожая девчонка загава.
Неделю спустя меня вызвала в учительскую мисс Урса, одна из преподавательниц естественных наук. В ее обязанности входила организация дежурств по уборке. Каждую неделю ученицам поручалось собирать листья и бумажки на спортплощадке, убирать классные комнаты и чистить ужасные нужники. Ученицы одного класса работали в парах. Мисс Урса объявила, что я буду работать с Саирой, арабской девочкой, которая делила парту со мной и Моной. Саире предстояла уборка задней части нашего класса, а мне — передней.
На следующее утро я пришла на двадцать минут раньше, чтобы успеть провести порученную мне уборку. Я нашла метлу и принялась за свою половину класса. На дорогу до школы я тратила целый час, поэтому встать пришлось рано, что далось мне тяжело. Но сама по себе уборка протеста у меня не вызывала, ведь ею занимались все по очереди, да и в любом случае она казалась мне пустяком по сравнению с моими домашними обязанностями в деревне.
Я подметала, чистила, вытирала пыль со столов и мыла доску. Время пролетело быстро. Близился час построения, а Саиры все не было. Я практически закончила уборку своей половины класса и задумалась, не приступить ли ко второй половине, когда вошла мисс Урса. Я стояла с метлой в руке, гордясь своей работой. Темнея лицом, мисс Урса окинула взглядом помещение.
— Почему так грязно в том конце? — спросила она, указывая на вторую часть класса. — И где другая девочка… Саира?
— Я не знаю, мисс, — ответила я. — Должно быть, опаздывает, мисс.
— Понятно, что опаздывает. Но почему ты не убрала эту половину?
В замешательстве я огляделась.
— Но ведь эту половину должна убирать Саира…
— Не спорь со мной, девочка, — прервала мисс Урса. — Прибери там — и пошевеливайся, пока не начались занятия.
— Но мисс, это не…
— Я сказала, не спорь со мной! Ты что, не расслышала? Сейчас же бери метлу и начинай подметать!