Слезы зимы
Шрифт:
— И сейчас ты смеешь что-то ожидать от нас? Что мы бросимся тебе на шею?..
Она думала, что он скажет «нет».
— Джейсон бросился, — неожиданно вставил Брайан.
— Да тебя убить мало после таких слов! Джейсон — ребенок. Он ничего не понимает. Видел бы ты, как он тебя ждал…
По тому, как он молчал, нельзя было делать какие-либо выводы. Одинаково возможными были оба варианта — что Брайан оскорблен и молчит от обиды. Либо переваривает сказанное ею.
Она уже начала погружаться в сон, как вдруг услышала
— Я знаю, что виноват перед вами. И я приехал, чтобы вернуться. Приехал в Хьюстон, а вас там нет. Тогда я понял, что вы поехали сюда, и отправился следом. На перекладных пришлось.
— А что так? Денег вдруг не стало? — съязвила Диана.
— Не стало, — ответил Брайан, и от его миролюбивого голоса ей стало вдруг немного стыдно за свой тон. — Это долго рассказывать… Но я заработаю, — после недолгой паузы заверил он. — Да и счет в банке я не трогал, сохранил для вас.
Господи, да не в деньгах ведь дело! — хотелось воскликнуть Диане. В любви и человечности — вот в чем. Был бы ты рядом, разве всем нам не было бы легче?
Но она молчала.
— Ты действительно хочешь, чтобы я рассказал тебе о том, где был и что со мной было? И почему я исчез.
— Ты обязан это сделать! — жестко сказала Диана.
Она не узнавала себя — она действительно изменилась за эти полтора года. Никогда бы она не позволила себе раньше разговаривать с ним в таком духе. И не только потому, что любила, — потому что и помыслить не могла, что в ней когда-нибудь будут бушевать такие обида и боль.
— Хорошо, — раздался его голос. — Только я прошу тебя — можно, я сделаю это не сейчас. А завтра. Пожалуйста…
Завтра? Но почему? Когда ей именно сейчас нужно узнать — что же такое скрывал Брайан Коллинз долгие годы. Что он еще такое задумал?
Но она восприняла его слова со смирением. Что ж — она изрядно ждала. Подождет и еще один денек.
— А это правда… про Джейсона? — спросил Брайан.
— Правда, — ответила она и вздохнула.
Снова послышался шорох. На этот раз — от окна. Ветер усилился, и в стекло били ветви клена. Должно быть, вьюга разыгралась. Ей показалось, что в комнате стало холодно.
Не простынет ли он на полу? — думала она о Брайане. Но тут же ругала себя. Что его жалеть — он ведь должен получить свое. И это будет только малая толика наказания.
И все-таки Диана разрывалась между чувством жалости и желанием доставить Брайану как можно больше страданий в отместку за пережитую боль, за все унижения.
Сострадание оказалось сильнее — она включила свет, встала с кровати и объяснила ему причину своего беспокойства.
— Нет, не переживай, — жмурился Брайан, закрываясь от света торшера ладонью. — Мне нормально. Почти не дует.
— Ложись, тебе говорят! — скомандовала она и велела Брайану стелить все обратно.
А сама отправилась к двери, чтобы никто не вошел и не застукал их за таким подозрительным занятием.
—
Он стоял на коленях, и лицо его было несколько удивленным. На губах — виноватая улыбка. Видно было, что он уже давно протрезвел.
Диана подумала, что Брайан сейчас похож на виноватого пса, который изо всех сил пытается уверить хозяина в своей верности.
От этих мыслей ее сознание метнулось к образу Харта. От него — к воспоминаниям о его хозяине Кристофере. И тут же в сердце возникла тупая боль. Перед кем она должна себя чувствовать более виноватым? Перед Брайаном, который обошелся с ней самым несправедливым образом? Или перед Кристофером, по отношению к которому вела себя так, словно никогда не было у нее никакого мужа. Дала надежду, а потом жестоко обманула.
Но и Брайан — что-то же случилось с ним? Что-то гложет его. Когда ушел — не объяснил, почему. И сейчас не хочет. А когда человек молчит — значит, у него нелады с самим собой прежде всего. И он достоин жалости, но отнюдь не злобы.
— Почему ты сейчас не хочешь ничего рассказать? — спросила она.
— Я хочу понять, как мне правильно поступить, чтобы исправить все с минимальными последствиями.
— Ты так говоришь, словно изобрел машину времени и можешь повернуть прошлое вспять.
— Нет. Фантастика — не мой удел. Хотя я с удовольствием многое изменил бы в своей прошлой жизни.
Видимо, сообразив, что слова его могут быть поняты Дианой не совсем верно, он поторопился объяснить:
— Жизнь с тобой — это самая светлая часть моей жизни.
— Может быть, все же не стоит ждать до завтра? — спросила она с надеждой.
— Нет, стоит, — ответил он.
— Раз так, нужно спать, — вздохнула она. — Время уже много.
Она выключила свет. Старая кровать натужно заскрипела, по очереди принимая на себя два тела. Найдя удобную позу, так, чтобы ненароком не касаться Брайана, Диана перестала шевелиться. Но для тела нет более неудобной позы, чем вынужденная. Поэтому скоро Диана почувствовала острое желание сменить положение. Она уже пожалела, что позволила Брайану лечь в кровать. Он-то, должно быть, особых неудобств и не испытывает. Судя по тому, как быстро он засопел, так оно и было.
Ох, уж эти мужчины — наверное, они все готовы заснуть в любой момент и при любых обстоятельствах. Можно только позавидовать — как бы ни была отягощена твоя совесть, здоровый сон никогда не покинет.
О себе того же самого Диана сказать не могла. Совесть ее вроде бы была чиста, однако разные неприятные мысли вертелись в голове и мешали уснуть. В какой-то момент она даже села, завернувшись в одеяло и поджав колени, и стала прислушиваться к шуму ветра за окном.
Ей вспомнилась первая ночь, проведенная без Брайана, — это было задолго до его ухода. Он тогда позвонил и сказал, что задержится в соседнем округе.