Слишком дружелюбный незнакомец
Шрифт:
Брайан скорчил гримасу. В его плече боль пульсировала с регулярностью метронома. Его лоб начинал покрываться испариной. Еще немного, и он будет готов умолять о нескольких крохотных таблетках.
— Как-то раз одна из моих подруг увидела Франсуа в ресторане с женщиной. Эта идиотка рассказала мне обо всем, потому что ей показалось, будто они «очень близки» и что, узнав ее, он имел «смущенный» вид. Даже сегодня я продолжаю считать эту ситуацию смехотворной. Разве можно представить себе что-нибудь еще более избитое и банальное? Эта подруга была одинокой, и все ее любовные истории оказывались недолговечными. Думаю,
Брайан попытался изменить позу, чтобы утихомирить боль в плече. Ему было трудно сосредоточиться на рассказе этой ненормальной, но он знал, что должен сделать над собой усилие. Все то, что она ему рассказывает о своей супружеской жизни, может послужить подсказкой, где находится слабое звено. Туда он и устремится, когда настанет благоприятный момент.
— После этого я принялась расспрашивать Франсуа, пока он не признался в своей связи. Все оказалось гораздо легче, чем я думала. Мужчины ведут себя настолько предсказуемо! Сначала все отрицают, а затем во всех подробностях рассказывают гораздо больше того, что у них спрашивали. Его любовница — господи, ненавижу это слово! — была соискательницей диссертации и работала в отделе средневековой истории. Вы даже представить себе не можете, сколько университетских преподавателей имеют на стороне связи с хорошенькими охотницами на мужчин. Знаете, я не преувеличиваю. Почти все друзья Франсуа в конце концов разошлись из-за своих жалких адюльтеров.
Брайан поправил на лодыжке мешочек со льдом. Ледышки уже не холодили как раньше, и пальцы ноги принялись немилосердно чесаться.
— Я ушла из квартиры, взяв лишь самое необходимое, и увела Камиллу с собой. Думаю, наш уход испугал Франсуа. Он мог бы смириться с нашим разрывом, но потерять дочь — это совсем другое… У нас были бесконечные разговоры, которые всякий раз заканчивались ужасными спорами. Тем временем он покончил со своей связью. Не думаю, чтобы он когда-либо был влюблен в эту девушку. Но почему же тогда он меня обманул? Об этом я ничего не знаю; он же оказался не способен дать этому какое-нибудь внятное объяснение. Кризис среднего возраста? Средство что-то доказать себе самому? Или обычная выходка и он был убежден, что я никогда ни о чем не узнаю?
Наклонившись вперед, под свет лампы, мадам Вассер повернулась к своему собеседнику. Может быть, она ожидала, что тот побудит ее рассказывать дальше? Теперь ее лицо казалось пустым, без всякого выражения.
— В конце концов я вернулась. Не думаю, чтобы я на самом деле собиралась его оставить. Я чувствовала себя униженной, я была в гневе, но действовала так лишь для того, чтобы преподать Франсуа хороший урок. Он поклялся жизнью своей дочери, что никогда больше меня не обманет и посвятит свою жизнь искуплению этой вины. Что он и сделал.
Она замолчала. Несмотря на острую боль в плече, Брайан чувствовал, что глаза у него сами начинают закрываться. Он попытался бороться против усталости, которая все больше захватывала его.
— Откуда вы знали, что он больше вас не обманывал?
Ему было ровным счетом наплевать на все
— Женщины умеют чувствовать такие вещи.
Брайан заметил улыбку, с которой мадам Вассер произнесла эти слова.
— Все это, конечно, очень глупо, как в тех журнальных статьях. Франсуа все время держался как сильный, уверенный в себе человек, но под этой внешностью скрывалось нечто предельно осторожное и пребывающее в постоянной тревоге. Он знал, что во второй раз я его уже не прощу. Он потерял бы и меня, и дочь; в этом случае я ушла бы от него по-настоящему. Дамоклов меч, который висит над головой…
Она продолжала неподвижно сидеть на своем табурете, уставившись на стену перед собой.
— Об этом я никогда никому не рассказывала.
— Но тогда почему вы рассказали об этом мне?
Она поправила волосы, как если бы находилась в многолюдном собрании.
— О, сегодня эти маленькие секреты уже не имеют никакого значения. И особенно, Людовик, я хочу, чтобы вы знали: второй раз я вас уже не прощу.
Она встала. Ее лицо снова появилось в свете неоновых ламп. Подойдя к самой решетке, она сжала прутья обеими руками.
— Я прекрасно понимаю, что работы в моей комнате могут подождать. Вы еще не готовы. Более того: я спрашиваю себя, будете ли вы готовы вообще когда-нибудь.
Брайан почувствовал, что его сердце забилось с бешеной скоростью. Недавний случай что-то бесповоротно изменил в их взаимоотношениях. Теперь он больше не был для нее маленьким существом, которое нужно защищать от окружающего мира. Для нее он превратился в угрозу. В бомбу замедленного действия.
Эта женщина далеко не глупа. Если не принимать во внимание ее безумную выходку, она очень быстро поняла, что может его удержать только за решеткой. Что же произойдет в один прекрасный день, когда эта ситуация перестанет ее устраивать? В тот день, когда она почувствует, что должна избавиться от него?
Он исчезнет, и никто на свете не станет о нем беспокоиться. «А как там Брайан, о нем что-нибудь слышно?» «Полицейские его так и не поймали… Должно быть, сбежал куда подальше и живет там припеваючи…»
Мадам Вассер порылась у себя в кармане брюк.
— Сейчас я оставлю вам коробку анальгетиков. Можете взять две таблетки, но затем до каждого следующего приема вам придется ждать четыре часа. Соблюдайте дозировку, они очень сильные. С ногой Франсуа они творили настоящие чудеса.
Подняв оставшуюся свободной руку, Брайан пошевелил запястьем.
— На случай, если вы не заметили, обращаю ваше внимание, что у меня нет часов.
Судя по всему, это замечание позабавило ее.
— Ваше тело само будет знать, когда вам понадобится очередная таблетка.
С этими словами она отошла от решетки.
— О! Еще одно… Месье Вассер вам не поможет. Даже несмотря на то, что у него мог быть… момент сомнения, теперь он на моей стороне, знайте это. Мы живем вместе уже больше тридцати лет, и у нас позади многие вещи, которые соединили нас крепче, чем вы можете себе представить. Знаю, что он не одобряет моего поведения, но он больше не способен в чем-либо мне отказать. У него передо мной долг, причем такой, который он никогда не сможет оплатить.