Слишком идеально

Ортолон Джулия

Эйми намертво вцепилась в стол и замерла. Сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди.

Снова раздался тот же голос, уже не такой громкий, но полный гнева:

– Я, кажется, спросил, что вы делаете.

– Я… я… – Она втянула в себя воздух. – Г-где вы.

– Наблюдаю по монитору. Так какого черта ты здесь делана?

Эйми лихорадочно оглядывалась. Заметив камеру в нише над дверью и громкоговоритель, она немного успокоилась: значит, это все-таки не призрак.

– Я… Я искала бумагу.

– А в кухне что, бумаги нет?

– Есть, просто… – Эйми сглотнула

комок страха, застрявший в горле. Она думала, что Гаспар – француз, как Ланс, но судя по акценту, он скорее американец. – Просто мне это пришло в голову, когда я была уже здесь.

– Что вам пришло в голову?

– Я хотела вас поблагодарить. За одежду. – Она вцепилась в рубашку. – Я хотела написать вам благодарственную записку.

– Лансу Бофорту не понравилось бы, что вы рылись в его вещах. Да и мне не понравилось бы, если бы вы рылись в моих.

– Я не рылась! То есть я не нарочно. Простите.

– Извините, но в это верится с трудом. Особенно если учесть, что вы лгунья.

– Что?! – Глаза у Эйми чуть не вылезли из орбит. Раньше ее никто так не называл.

– Ваше колено чудесным образом зажило.

– А-а-а… – Ей было ужасно стыдно.

– Так почему же вы не захотели сегодня заехать за своими вещами? Что вы скрываете?

– Ничего!

– Мисс Бейкер, даю вам две секунды на то, чтобы придумать правдоподобный предлог: почему вы не хотели, чтобы Ланс Бофорт увидел, где вы живете? Если не ответите, то вы уволены.

– Пожалуйста, нет!

– Раз.

– Нет у меня никаких вещей! – выпалила она.

– Как это?

На глаза у нее навернулись слезы.

– У меня нет вещей! У меня даже номера в гостинице нет! Пожалуйста, не увольняйте меня. Эта работа – моя единственная надежда.

– Извольте объяснить подробнее.

– Я здесь оказалась случайно. – На глаза Эйми снова навернулись слезы. Вернулся прежний страх. – Я путешествовала на лайнере и отстала. У меня нет ничего, кроме той одежды, в которой я сегодня сюда пришла.

После этого она поспешно и сбивчиво выложила ту унизительную историю, которая с ней произошла.

Байрон стоял в башне и слушал, как Эйми плача рассказывает ему что-то про путешествие, про пари, заключенное с подругами, про то, как ее уволили и что она не может вернуться домой, иначе ее будут считать никчемной неудачницей. Если все это была игра, то ей следовало бы дать премию «Оскар» за сценическое мастерство. Даже Джиллиан была не так убедительна, а уж она-то умела пустить слезу, когда нужно. Единственным недостатком Джиллиан было то, что она очень красиво плакала. Она всегда старалась выглядеть наилучшим образом, поэтому научилась плакать так, что при этом ни глаза, ни нос у нее не краснели.

Эйми этому так и не научилась. Она громко всхлипывала и вытирала слезы ладонями, словно смертельно обиженный ребенок. Глядя на нее, Байрон чувствовал, как у него оживает еще одно из давно отмерших нервных окончаний. Он ненавидел себя за то, что довел ее до слез.

– Пожалуйста, не увольняйте меня! – Она бросила умоляющий взгляд в камеру. – Мне очень нужна эта работа. Иначе я проиграю пари.

Он закрыл глаза. Больше всего

на свете ему сейчас хотелось спуститься вниз, обнять ее и утешить. Почему способность чувствовать всегда доставляет боль? Очевидно, это происходит не только с ним, а со всеми. Почему люди, зная это, не стараются избавиться от переживаний?

Внезапно он понял почему: потому что без чувств от жизни останется лишь пустота.

– Что-то я не совсем понял, – сказал он, – что это за пари и почему вы не можете вернуться домой раньше срока?

– Потому, что Джейн Реддинг в своей книге «Как сделать свою жизнь идеальной» обозвала меня трусихой.

– Джейн Реддинг? Новостная ведущая из «Морнинг шоу»?

– Да. – Эйми глубоко и прерывисто вдохнула, чтобы набраться смелости. – Мы были соседками по общежитию, когда учились в колледже. А мои подруги Мэдди и Кристин жили в соседней комнате. После окончания колледжа Джейн переехала в Нью-Йорк, и мы потеряли с ней связь. Но мы трое по-прежнему продолжали дружить.

Когда мы услышали, что первая книга Джейн поступит в продажу в Остине и что она будет раздавать автографы, мы решили сходить на презентацию. Но Джейн, похоже, была не очень рада встрече с нами. Меня это поначалу несколько озадачило. Это было почти незаметно, однако я сразу почувствовала, что тут кроется какой-то подвох. – Тут Эйми нахмурила брови, и в ее голосе неожиданно послышались гневные нотки. – Вскоре я поняла, в чем дело. Она написала о нас троих в своей книге!

– По-моему, люди обычно радуются, когда кто-то упоминает о них в книге.

– Но она использовала нас в качестве наглядного примера, показав, как страх мешает женщинам воплощать свои мечты в жизнь! Она оказалась не права насчет Мэдди: та сумела перебороть свой страх. И во мне она, по-моему, тоже ошибалась'.

– Чего же, по ее мнению, вы боитесь?

– Она считает, что я боюсь рисковать. – Эйми скорчила гримасу. – Если верить Джейн, то я боюсь пробовать новое из страха перед возможными неудачами. Лучше уж я буду вести привычное, рутинное существование, чем отважусь на риск и попытаюсь что-нибудь изменить в своей жизни. Отчасти это, конечно, правда, только она упустила из виду мой самый большой страх.

– И какой же ваш самый большой страх? Эйми замялась в нерешительности.

– Пожалуйста, скажите: мне это очень интересно. Ему был интересен не столько ее страх, сколько то, что она делает для его преодоления.

Эйми слегка наклонила голову: должно быть, по его голосу она поняла, что ему действительно важно это узнать. Между ними прошла некая волна, для которой каменные стены и запертые двери не были помехой. Она поняла, что этот вопрос продиктован не просто праздным любопытством.

– Я боюсь путешествовать, – ответила она наконец. – Джейн знает, что я всегда мечтала о дальних странствиях, и когда я после окончания колледжа вернулась домой, она решила, что это из-за того, что я боюсь отправиться в путь в одиночку. Ну да, я действительно нервничаю, когда приходится куда-нибудь ехать одной, но не из-за этого у меня развилась такая фобия. Одно время мне было страшно даже выйти из дому.