Слишком идеально
Шрифт:
Как он посмел принять то, что она предложила? Почему не сумел остановиться? Нельзя сказать, что Байрон был ослеплен страстью и пришел в себя, только когда все закончилось. У него должна была проснуться совесть, еще когда он поднимался с Эйми по лестнице. Но совесть почему-то не проснулась. В его голове не промелькнуло ни единой разумной мысли, способной заставить его остановиться. А хоть бы даже и промелькнула, навряд ли он внял бы голосу рассудка. Он слишком сильно желал Эйми. Хотел обнять ее, прикоснуться к ней, доставить ей удовольствие. А может, хотел, чтобы она его обняла? Хотел,
Байрон не был вправе принять этот дар.
Но теперь он бы ни на что не обменял эту ночь, даже если бы речь шла о спасении его души.
Когда он соединился с Эйми, когда она с такой непритворной радостью открылась ему навстречу, его словно прорвало. Откуда-то из тайников души выплеснулись необыкновенной силы эмоции, каких прежде он не испытывал. В первый раз он понял, какое чудо – жизнь.
Какое чудо – любовь.
Он любит Эйми. Это необыкновенное чувство ошеломило Байрона. Раньше он никогда не испытывал такого и не знал, что это чувство способно затмить все остальные. Он ее любит.
И никогда не сможет ей открыть, кто он есть на самом деле.
Особенно после того, что случилось. Ведь Эйми была поражена произошедшим не меньше его. Байрон вспомнил, как она смеялась, как обнимала его, как невинно поцеловала в щеку, когда все закончилось.
Узнай Эйми, что занималась любовью с Байроном Парксом – поверхностным, каким-то измученным Байроном Парксом, с которым она ни за какие деньги не согласилась бы встречаться, – она почувствует себя смертельно обиженной. Если ей откроется правда, она будет сожалеть об этом до конца жизни. Лучше он умрет, чем нанесет ей такую рану.
Нужно постараться, чтобы она никогда ни о чем не узнала.
Неожиданно Байрону на глаза навернулись слезы. Он прижал руку к глазам, словно пытаясь затолкать внутрь накипевшую боль и страх. Раньше ему это удавалось играючи, но теперь, когда Эйми открыла в его сердце ящик Пандоры, скрывать чувства стало труднее. Неудивительно, что раньше Байрон шагал по жизни, не желая ничего чувствовать. Чувства причиняют боль. И какую боль!
Он глубоко и прерывисто вдохнул.
Вдруг Эйми проснулась и начала недоуменно осматриваться. Почувствовав ее страх, он сумел совладать с собственными эмоциями.
– Тсс, Эйми, все хорошо. – Он слегка охрип: свело спазмом горло. – Все в порядке.
– Гай? – Эйми облегченно обмякла. – Я забыла, где я.
– Ты заснула. – Он прокашлялся. Хоть бы она подумала, что он охрип со сна!
– Да. – Она удовлетворенно откинулась на подушки и снова прижалась к нему. Однако вскоре ее беспечное настроение сменилось озабоченным. – По-моему, мне что-то снилось.
– Что-то плохое? – Байрон прижал ее к себе как можно крепче.
– Не знаю. – На минуту Эйми умолкла. Он прижался губами к ее лбу и почувствовал, как она хмурится. – Подожди, вспомнила. Мне снилось, что я снова у себя дома. Как будто просыпаюсь в своей постели и понимаю, что все это – сон. – Она оперлась подбородком на ту руку, что лежала у него на груди. – Как же это приятно, когда оказывается, что реальность гораздо лучше снов.
Он провел кончиками
– Может, ты все еще спишь? Откуда ты знаешь?
– Ну, если так, то я никогда не хочу просыпаться. – Эйми приподнялась на локте и поцеловала его в губы. – А теперь признайся: ну разве ты не рад, что отпер эту дверь?
– Очень рад, – ответил Байрон, сам не зная, лжет или говорит правду. Даже если и правду, все равно это ненадолго.
– Теперь все стало по-другому, правда?
– Да, – согласился он и подумал, что теперь непременно нужно будет отослать Эйми домой. При этой мысли у него сжалось сердце.
– Знаешь, – сказала она, – мне еще час назад следовало бы подать заявление об отставке. И вообще нужно было это сделать еще вчера вечером. – Она провела пальцем по поросли волос у него на груди. – За эти два часа я натворила такого, чего никак не может себе позволить добропорядочная домработница. Боюсь, работать здесь еще три недели у меня совести не хватит.
Когда она это сказала, у Байрона во второй раз екнуло в груди. Конечно, Эйми лучше всего уехать. Но ему так хотелось держать ее в объятиях и никогда не отпускать.
– Да, конечно. Я все понимаю. – Он прочистил горло. – Завтра же скажу Лансу, чтобы он отвез тебя в аэропорт.
– Что? – От удивления Эйми даже присела на кровати. Она не видела лица Гая, только его очертания. Неужели он и вправду думает, что она после всего от него сбежит? – Нет, глупенький! Я вовсе не собираюсь уезжать! Я просто сказала, что не могу больше служить у тебя домработницей. И вообще за прошлую неделю можешь мне не платить. Мне неловко брать у тебя деньги после того, что произошло между нами.
Он провел пальцем по ее руке:
– Но ты же на меня работала.
– Но я получала от своей работы одно удовольствие! – Она схватила его за руку. – Мне просто безумно здесь нравится, если не считать того, что я тревожусь о Мим. А что касается нас, то с того самого момента, как я здесь появилась, мне почему-то казалось, что все этим и закончится.
– Правда?
– Да. – Эйми еще сильнее стиснула его руку. – Я чувствую, что все произошло так, как было предписано. Я заблудилась и попала сюда. Встретила тебя. Мне кажется – только не смейся, – мне кажется, что все было нарочно задумано, чтобы мы встретились. Время словно бы остановилось. – Она прижала ладонь к сердцу. – Гай, ты помог мне справиться с тем, что я безуспешно пыталась преодолеть долгие годы. Да, я сама решилась отправиться в это путешествие, но именно ты помог мне многое преодолеть.
– Я рад. – Он поцеловал кончики пальцев Эйми, сжимавшие его руку. – Ты заслуживаешь того, чтобы увидеть себя в истинном свете: ведь ты поразительно красива.
Ее сердце наполнилось благодарностью.
– Значит, ты не будешь возражать, если я останусь до девичника перед свадьбами моих подруг? Знаю, потом мне придется вернуться в привычное русло жизни, но мне бы так хотелось провести эти три недели с тобой!
Байрон резко сел и потер ладонью лоб.
– Эйми, – вздохнул он. – Боюсь, что если ты останешься, то будешь страдать. Я об этом даже думать не хочу. Не хочу рисковать.