Слишком много щупалец
Шрифт:
– На работу уехал? – спросил я. – Или уплыл?
– Лодки у него нет, – сказала наша шпионка. – Так что уехал. Прислуга тут приходящая, вечером в доме пусто. Возвращается он со службы всегда примерно в одно и то же время. Мои парни проникнут внутрь и будут ждать его там, а мы останемся на воде, чтобы следить за обстановкой. Дабы не вызвать подозрений, сделаем вид, что у нас проблемы с мотором.
Мы миновали дом ван Хоэйдонка, добрались до реки Амстел, развернулись и поплыли обратно. Осмотрели особнячок еще раз, только с другого борта, и Ангелика решила, что этого достаточно.
–
– Запомнили. Не напьемся. – Я посмотрел на белокурую бестию подозрительно: – А что насчет тех материалов, что мы привезли из Эквадора? Из них что-нибудь извлекли?
Она несколько мгновений помедлила, прежде чем ответить:
– Да, конечно. Хаим Шоррот закупал вооружение довольно активно, и не для перепродажи, а для себя. Судя по всему, он планировал организовать оборону участка суши, граничащего с морем. Отсюда и комплекс береговой обороны, и безэкипажные патрульные катера израильского производства, и радиоуправляемые мины. Все это под разным видом ввозилось в одну из самых мирных стран земного шара – в Норвегию. А там Ирге О’Дилу фактически принадлежит целый остров в одном из фьордов.
– Ха, неплохо дядя устроился… – задумчиво протянул я. – Но ничего, мы пощиплем его за мягкое место.
Ангелика высадила нас на пристани «Канал Баса» неподалеку от дома Анны Франк, и мы отправились гулять. Бартоломью, поначалу слегка ворчавший по поводу погоды, вскоре бросил это бессмысленное занятие.
Денек, в общем и целом, прошел не зря – мы культурно обогатились в музее Ван Гога, тут же морально разложились в одной из пивнух, где для сугрева тяпнули по стопке джина. Постояли на площади Дам, на месте которой когда-то давно поставили первую дамбу, давшую название городу на реке Амстел. Потусовались на цветочном рынке, где помимо тюльпанов, можно купить все, что может понадобиться начинающему и даже опытному коноплеводу и плантатору марихуаны. Осмотрели блошиную барахолку на площади Ватерлоо и ровно в восемь топтались на нужном причале.
– Смотри, Антон, – сказал я патетически, указывая на неприметную вывеску музея секса. – Когда я помру, мою закрученную в тряпки мумию выставят там, между Казановой и Клеопатрой, и люди будут ходить мимо, смотреть на меня и думать: «Да, этот парень и вправду был силен»…
– В том, что касается болтовни, ты точно силен, – хмыкнул Бартоломью.
Ангелика вопреки правилам немецкой пунктуальности явилась с опозданием на две минуты, и я было собрался устроить легкий скандал по этому поводу, но взглянул на ее серьезное лицо и передумал. Того гляди, не поймет юмора, расстреляет меня на месте, а труп сбросит в мутные воды канала.
– Поехали, – скомандовала белокурая бестия, и мы забрались в лодку.
Там обнаружился полный набор для пикника на воде – портативный электрический гриль, целый пакет сосисок, ящик пива «Леффе» и даже пивные бокалы. Понятно, что все это для маскировки, но руки у меня зачесались – сорвать крышечку, сделать глоточек-другой…
К нужному дому мы подошли в восемь двадцать и поспешно пришвартовались на свободном месте.
– Пат, иди сюда. Если в движке будет копаться дама, это вызовет подозрения. А ты, Антон, займись маскировкой – вскрой несколько бутылок, из некоторых отлей пива вон в то ведро и начинай жарить сосиски.
Пришлось мне пересесть и делать вид, что я ковыряюсь в двигателе.
«Парни из резерва» появились на берегу канала в восемь тридцать – подъехала машина, из нее вышли двое крепких чувачков совершенно неприметной внешности. Автомобиль уехал, а добры молодцы двинулись к двери особняка и вскрыли ее с такой скоростью, что у меня возникло подозрение – не из одесских ли домушников эти шустрые типы?
Чпок, щелк, и перед особняком нет никого.
– Отлично, – сказала Ангелика, державшая в одной руке бутылку пива, а в другой – бумажную тарелочку с сосисками. – Они внутри. Сейчас займут позиции и доложат о себе.
Из-за поворота канала с рокотом выплыл сине-белый катер водной полиции и направился к нам. Я напрягся и принялся судорожно копаться в лодочном моторе, Бартоломью едва не опрокинул гриль, и только белокурая бестия осталась совершенно спокойной.
Патрульный катер остановился, и темнокожий офицер в белой рубашке что-то спросил по-голландски. Ангелика небрежно ответила то ли на этом же языке, то ли по-немецки, и оба расхохотались.
Мне осталось только улыбаться и корчить из себя дурачка, а Антону – поменьше дрожать.
Офицер помахал нам, бросил еще пару слов, его катер взревел, точно бешеный бык, и умчался. Я вздохнул и вытер со лба выступивший пот, а совершенно забывшийся Бартоломью присосался к бутылке с пивом.
Да, чтобы быть шпионом, нужно иметь крепкие нервы.
– Порядок, рабочий момент, – сказала наша Мата Хари, поглядывая на нас слегка покровительственно. – Мои парни, кстати, прислали эсэмэску – у них все отлично, ждем «клиента».
– А где он бродит до сих пор? – мрачно осведомился я. – На работе сидит?
– Нет, в «КОК Кафе» на Розенстраат. Престижный клуб для «голубой» публики.
– Пат-пат-патрясающе. Да он еще и пидарас? Хотя чего еще ждать от сатаниста?
«Клиент» прибыл в восемь сорок – к особняку подкатило то ли действительно антикварное авто, то ли тачка, умело оформленная под старину. Хлопнула дверца, и из нее выбрался высокий белокурый тип в очках, тот самый, что был на фотографиях. Когда он вошел в дом, я почувствовал, что мне вновь становится жарко, а в горле прямо-таки пересыхает.
Спустя пять минут со стороны Амстела подъехала «Скорая» и остановилась у входа в жилище ван Хоэйдонка. Еще через шестьдесят секунд двери дома распахнулись, и амстердамский «епископ» ЦСВ оказался погружен в машину, причем так стремительно, что случайный свидетель этой сцены не имел бы никаких шансов понять, что произошло на самом деле.
– Порядок, – сказала Ангелика, когда «Скорая» преспокойно укатила прочь. – Пора и нам отсюда убираться.
Вновь Виллема ван Хоэйдонка мы увидели ближе к полуночи, и произошло это в небольшом особняке, затерянном вдали от туристических районов, где-то на южной окраине Амстердама.