Слишком много щупалец
Шрифт:
Тут пленник мерзко захихикал, и стало ясно, что период временного просветления закончился.
«Парни из резерва», до сих пор пребывавшие в состоянии профессиональной невозмутимости, удивленно заморгали. Да, ребятишки, ваша начальница коварно умолчала, с кем мы тут беседуем.
– Схевенинген – это курортный район Гааги, – сказала Ангелика, – пляжей в его окрестностях хоть отбавляй, а вот старых мельниц я не думаю, что много. До рассвета у нас, – она глянула на часы, – около пяти часов. Три машины есть, я полагаю, мы успеем осмотреть
– Погоди, я еще про Шоррота спрошу. – Я вновь встряхнул ван Хоэйдонка за волосы. – Кончай ржать, очкарик! Нам еще кое о чем нужно перетереть, клянусь жуткой мордой вашего Великого Жреца.
Но на этот раз не помогли ни Печать, ни упоминание Слов, Знаков, имен и прочих мистических хреновин, о которых я узнал либо из собственных видений, либо от всяких консультантов – Егора Евграфовича, пана Твардовского, бывшего нациста Брокдорфа.
Пленник только смеялся, порой срываясь на плач.
А затем и вовсе потерял сознание.
– Все, отрубился, – констатировала белокурая бестия. – Ганс, второй укол.
– Вы что, хотите его убить? – вмешался Бартоломью, уловивший смысл отданного по-английски приказа.
– Ни в коем случае, – холодно улыбнулась Ангелика. – «Мокруха», как говорят ваши уголовники, считается в наших кругах моветоном. Зачем давать голландской полиции лишний повод для беспокойства? После этого укола ван Хоэйдонк проспит около двадцати четырех часов, а очнется не совсем адекватным, с некоторыми провалами в памяти. Учитывая то, как легко в Нидерландах переборщить с наркотой, это никого особенно не удивит, а его болтовня о похищении не впечатлит. Придет в себя он еще примерно через сутки, а мы к этому времени будем далеко…
После второго укола «епископ» ЦСВ несколько раз вздрогнул, а затем мышцы его расслабились, и он уткнулся мордой в пол. Ганс и второй помощник нашей шпионки сняли с рук и ног пленника веревки, убрали фиксатор с шеи.
– Отлично, – сказала она. – А теперь отправляйтесь в Схевенинген и начинайте осматривать пляжи на предмет старых мельниц. Не думаю, что она находится в пределах самого города – слишком людно, а вот окрестности нужно обследовать. Если что – звоните.
«Парни из резерва» дружно кивнули и затопали вверх по лестнице.
– А мы? – спросил я. – Неужели останемся в стороне от великих деяний?
– Не останемся. Мы заглянем в местное отделение ЦСВ, что на Алберт-Каупстраат. Подготовительные мероприятия осуществлены, нам остается только войти внутрь и оглядеться.
Вот это я понимаю, подход настоящего полководца – бить одновременно по нескольким направлениям!
Мы оставили храпевшего ван Хоэйдонка на произвол судьбы, а сами сели в машину и поехали на север, в сторону района Пейп, где расположена названная улица. Воспользовавшись тем, что на голландских дорогах не бывает выбоин и бугров, я вытащил ноут и пристроил его на коленях.
– Глупо лазить по порносайтам, когда находишься в Амстердаме, – заметил
Когда очкастый сектант упомянул об «уже произведенных звездных обрядах», мне вспомнились три трупа, голова к голове лежавших на берегу Клязьминского водохранилища. Далее ниточка потянулась к произошедшему через два дня убийству в Турции и к опустевшей яхте у берегов Ливии, обнаруженной еще примерно через сорок восемь часов.
А из всего этого возникла идея, которую нужно было подтвердить или опровергнуть.
– Короче, Склифосовский, – пробормотал я, шерстя архивы новостных сайтов за шестнадцатое июня. – Есть, вот оно… Трое туристов-байдарочников пропали без вести в окрестностях Мурманска. Готов поклясться чем угодно, что их убили наши общие «друзья», сняли скальпы, искололи внутренности и еще очень аккуратно ликвидировали селезенку.
– И что с того? – спросила сидевшая за рулем Ангелика.
– А то, что если взглянуть на карту, то мы увидим… – Я вывел на экран ноута изображение куска земного шара. – Шестнадцатого июня – жертва под Мурманском, девятнадцатого – в Подмосковье, двадцать второго – Турция, двадцать пятого – Ливия, двадцать восьмого… тут мы ничего не знаем, но убийство должно было состояться где-нибудь в Мавритании или Сенегале.
– А как ты определил? – Антон смотрел на меня, как второгодник на решившего сложную задачу отличника.
– Эти точки лежат примерно на одной незавершенной окружности. Центр ее находится как раз в Голландии… Или где-то в Северном море неподалеку от ее берегов.
– То есть… все совершенные ранее обряды были как бы подготовительными? – Белокурая бестия, надо отдать ей должное, уловила мою мысль мгновенно. – А то, что пройдет сегодня – финальное? Оно должно как бы собрать силу всех этих жертвоприношений в единый пучок и направить ее в море?
– Чтобы разбудить того, кто вроде бы окочурился, и при этом спит в гробнице на дне, – подтвердил я. – Поднять симпатягу со щупальцами на морде и когтями на лапках, Великого Жреца Древних, Пожирателя Душ по имени Кхтул-лу.
– Ай-яй-яй! А что будет, если он восстанет? – Бартоломью заморгал, точно ребенок, узнавший, что завтра в гости придет очень суровый дядя, при котором ни пошуметь, ни поиграть не выйдет.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Но если судить по моим видениям, то ничего хорошего.
Что может принести людям восставший из мертвых Древний? Свободу, равенство и братство? Очень сомнительно. Каждому по булке с маком, по кувшину с пивом и мир во всем мире? Тоже вряд ли. Этот злобный и могучий тип не будет вытирать слезы сироткам и переводить старушек через дорогу, скорее всего он попытается захватить Землю, стать Князем Мира Сего.
А это означает кровь, разрушения, черную магию, жестокости и гнусности, выдуманные еще в те времена, когда наши хвостатые предки жевали бананы, сидя на ветках, и благоразумно не думали ни о каком разуме.