Слишком острая пицца
Шрифт:
– Тогда до завтра.
– Спокойной ночи.
– Ну, это вряд ли…
Прежде, чем набрать номер Катлера, я пошла на кухню и отжала для себя апельсиновый сок. Мне нужна была небольшая пауза, чтобы сверить со своей версией факты, собранные за этот день и вечер. Все вроде получалось неплохо. Звонок моего телефонного аппарата заставил меня вернуться в комнату.
– Добрый вечер, – услышала я в трубке голос Бена Старра, – извините, что в такое время, но такой у меня график.
– Добрый вечер, время вполне подходящее, но мы же договорились, что вы напишите мне письмо.
– Это лучше сказать. Я кое-что тут услышал.
– И что же?
– Я не знаю,
– Я знаю, что означает эта поговорка. Спасибо.
– Вам это помогло?
– Несомненно!
Разговор с комиссаром не занял у меня много времени. Он взял на себя заботу о том, чтобы в назначенное время в его кабинете собрались участники всех этих странных событий, вольные, и невольные. Документы, которые я просила Эрика запросить, уже лежали в его сейфе.
– Подписи на заключениях экспертов не вызывают сомнения? – задала я единственный вопрос.
– Разумеется, все проверено, – ответил комиссар, – после высказанного вами сомнения, я лично звонил всем.
Утром я дала себе выспаться. Мне было очень важно, чтобы к тому моменту, как я окажусь в кабинете комиссара, мои мозги могли выдать максимум того, на что они вообще способны.
Душ, несложный набор упражнений под ритмичную и легкую музыку, чашечка кофе – и я в прекрасной форме.
Вспомнила, что обещала позвонить Дэвиду, наверняка он захочет принять участие в финальной сцене этого невероятного спектакля.
– Привет! Звоню, как обещала…
– Я уже два часа гипнотизирую свой телефон. Ты это называешь утром?
– Мне нужно было выспаться.
– А, ну это святое дело. Так, когда собираемся?
– К трем все должны подойти, а ты будешь?
– Скажи, что ты пошутила.
Мне придется перечислить всех, кто принимал участие в заключительном акте этой драмы. Итак, кроме нас с Дэвидом и Эрика Катлера в кабинете присутствовали:
Алиссия Тернер
Тимоти Паркер
Джим Райли – охранник, дежуривший в день смерти Вайсмана у входа на территорию судебно-медицинского центра.
Курт Танцер – телохранитель Тернеров.
Эдвард Тернер
Тобиас Кранц – патологоанатом, специалист по идентификации останков, заведующий соответствующей лабораторией в Центре судебно-медицинской экспертизы.
Лесли Хопкинс – представитель страховой компании «Эпоха»
Как всегда, почетное право выглядеть умнее других комиссар передал мне.
– Чтобы никого не провоцировать на ложные свидетельские показания, – начала я свой вступительный монолог, – обратимся к главной улике, которая позволила нам с комиссаром завершить это трудное расследование. Почти тридцать пять лет назад в особняке Эдварда Тернера гостил его любимый племянник. Мальчик был очень активный, и присматривать за ним было сложно. Не углядели. Ребенок забрался довольно высоко по пожарной лестнице и упал. Упал очень неудачно. Господин Тернер, скажите нам, какие травмы получил ваш племянник?
– Но это было давно и зачем…
– Я прошу вас, ответить на мой вопрос, – прервала я недоумение бывшего премьер-министра, – я все объясню, не волнуйтесь.
– Ну… у Кевина была сломана нога и повреждено лицо, – нехотя произнес Тернер старший.
– А теперь, доктор Кранц, я хотела бы задать вам вопрос. Вы подписали заключение об идентификации останков, обнаруженных на месте дорожного происшествия, в котором предположительно погиб Кевин Тернер?
– Да, я, – спокойно ответил на мой вопрос приемник Вайсмана.
– Скажите, если у человека в детстве был открытый перелом голени, то, как
– Этот след остается навсегда.
– Вы согласны, что это может стать одним из признаков для установления личности погибшего?
– Разумеется.
– Для проведения опознания останков вам была передана медицинская карта господина Тернера?
– Да, как и положено.
– В этой карте был указан перелом голени?
– Нет.
– Добавлю только, что сейчас специалистами установлен следующий факт: распечатка медицинской карты Кевина Тернера, предоставленная для установления личности погибшего в автомобиле человека, оказалась очень качественной подделкой. Следовательно, мы имеем дело не с ошибкой, а с преступлением. Преступлением, целью которого было убедить следствие в том, что погибший в машине человек является Кевином Тернером.
– Если это был не Тернер, – вступил в разговор Лесли Хопкинс, – то кто? И где сейчас господин Тернер?
– Кто этот погибший, придется еще устанавливать, разрешение на эксгумацию тела уже получено. А господин Тернер жив и находится сейчас здесь, – я повернулась в сторону Тима Паркера, – послушайте, Кевин, вы ведь понимаете, что сейчас установить вашу личность будет достаточно просто, стоит ли продолжать эту игру?
– Нет, не стоит, – ответила за мужа Алиссия.
– Давайте поступим так, – предложила я, – я начну по порядку рассказывать, как все было на самом деле, поскольку начало этой истории лучше всего сейчас знаем мы с комиссаром. Но в этом деле переплелось сразу несколько судеб, и есть моменты, которые мне бы хотелось прояснить, вы поможете мне, Алиссия? Или вы не станете давать показания, пока мы не пригласим вашего адвоката?
– Чем нам сейчас поможет наш адвокат? – ответила вопросом на мой вопрос госпожа Тернер, – да, и, судя по всему, вы уже узнали так много, что нет смысла скрывать детали.
– Тогда, с вашего позволения, я начну. Автором этой, почти удавшейся. аферы был человек, которого сейчас нет среди нас.
– Но, надеюсь, вы его нам назовете, я так понимаю, именно ему мы должны будем предъявить иск, – прервал меня господин Хопкинс.
– Боюсь, что предъявить иск вы ему не сможете, – грустно усмехнулась я, – ответчика нет не только в этом кабинете, его нет и среди живых. К истории его смерти мы еще вернемся. А пока поговорим о его жизни. Господин Рафаэль Вайсман когда-то тоже был ребенком. Как утверждают психологи, если человек совершает роковую ошибку, то корни этой ошибки нужно искать в его детстве, а точнее в неправильных действиях его родителей. Сомневаясь в универсальности подобной теории, все же хочу заметить, что в судьбе доктора Вайсмана можно найти подтверждение именно этой мысли. Родители Рафаэля были людьми небогатыми, скорее даже, бедными. Но у отца будущего доктора была заветная мечта. Он хотел, чтобы его сын стал врачом и зарабатывал большие деньги. Именно так, не доктором, который спасает людей от боли и преждевременной смерти, а просто человеком профессии, которая дает возможность получать от клиентов солидные гонорары. Эту мысль и впитал в себя Рафаэль. Мечта отца стала и его мечтой. Вы можете спросить, откуда я это знаю. Это психологический портрет, который был составлен судебным психологом тогда, когда молодой врач по фамилии Вайсман впервые нарушил закон. К сожалению, этот документ не зачитывался в судебном заседании и не был опубликован. Таковы правила ведения процесса. Психологический портрет носит вероятностный характер и может быть использован только на предварительном этапе расследования дела. Поэтому Эдвард Тернер о молодом враче думал совсем не так, как опытный психолог. Для него Рафаэль Вайсман был абсолютным альтруистом, ведь операцию его племяннику он сделал совершенно бесплатно. Так ведь, господин Тернер?