Sъло
Шрифт:
– Вы все в одну кучу валите! – возмутился Олег. – Я уже ничего не понимаю! Дуальность – это двойственность, а тривиальность – банальность. Разве можно в данном случае употреблять эти слова вместе?
– Неужели вы полагаете, что все можете познать? Как же Дзело?
– Причем тут зеро? – в голове у Олега проступил образ рулетки.
– Ни одна душа на Земле не может знать все. Вот, например, сколько чашек сахару вы кладете в чай?
– Три, – на автомате ответил Олег, сам не понимая, почему продолжает разговаривать с этим типом.
– Приятного
– Причем тут славяне? Я полагал, вы рассуждаете о числах и нумерологии.
– Но так у каждого народа, ну или, если хотите, Мира, числовое значение свое.
– Есть же то, что их объединяет?
– Устои, – речь незнакомца стала гораздо медленнее и глубже.
– Хоть в чем-то мы сходимся, – с облегчением сказал Олег. – У всего есть основа, смысл, логика. Так?
– Основа и логика – разные вещи, молодой человек. Не путайте сами себя и не подменяйте понятия.
– Ваша речь рассудительна и в то же время алогична.
– Для вас или для меня? – уточнил незнакомец.
– Естественно, для меня.
– Благодарю, – на секунду незнакомец смолк, потом спросил вновь. – С сосны упало семь шишек, сколько шишек осталось на дереве?
– Не знаю. – Олег, немного привыкший к каверзным вопросам, уловил смысл загадки.
– Вот и я говорю, все знать – невозможно, а потому перейдем к главному, к сути. Итак, для Вас осталось одно число.
– Вы говорите про туза? – вспомнив произведение Пушкина, уточнил Олег.
– Если говорить о тузе в рукаве, то да. – Речь незнакомца опять ускорилась. – Итак, ваш туз – девятка.
– Что означает это число у славян? – Олегу казалось, он обязательно должен спросить об этом.
– На этот вопрос, полагаю, вам лучше ответить самому.
– Где же я отыщу эту информацию? Нумерологией не увлекаюсь.
– Когда разомкнёте круг, и Дзело до поры испарится, познаете определенную суть вещей.
– Вы говорите загадками.
– Для непосвященного – да. Так какой срок вам отведен? – повторил незнакомец один из первых вопросов.
– Если, как вы говорите, во мне живет Бог, столько, сколько захочу. Все годы, что ни есть, мои.
– Вам не откажешь в здравомыслии, но многие, услышав это высказывание, сочли бы вас высокомерным.
– Чем дальше в лес, тем больше дров. – Олег устало потер лицо. Этот странный разговор вконец утомил его.
– Хоть в чем-то мы сходимся, – загадочно улыбнулся незнакомец, – Помните, Святой человек, лес, которому нет конца, никогда не кончится, – после этих слов голос незнакомца стих.
Когда Олег огляделся по сторонам, поблизости никого не оказалось. Улица, по которой он шел, по-прежнему была безлюдной. Минут пять молодой человек стоял не двигаясь. Он не мог понять, то ли он заснул на ходу, то ли его загипнотизировал ловкий умелец, то ли он просто-напросто
Юрий Юрьевич Комов людей не любил, они раздражали его одним своим видом: одни слишком тонкие, другие слишком толстые, одни умные, другие – тупые, одни надоедливые, с другими и двух слов не свяжешь. Он уже убил пять человек и еще бы десяток-другой к праотцам отправил, да, как оказалось, вершить правосудие – нелегкое дело.
Для Юрия Юрьевича долгое время оставалась загадкой, почему его до сих пор не поймали. Он ломал над этим вопросом голову, но потом понял: то промысел Божий. Соседка по воскресеньям в церковь бегает и все кудахчет: «То промысел Божий, се промысел Божий». Вот он, Юрий, и уверовал, что его жизнь – тоже промысел Божий. Как иначе? Очищает он землю от всяких гадов, что чернят ее делами дурными. Он свое дело хорошо знает. Если же спросят, докажи, что поступки твои – промысел свыше, он объяснит, раз никто убитых им иродов не хватился, значит, поделом им, значит, никому они не нужны.
О покойнике либо хорошо, либо ничего. Ну, если он скотина последняя, что о нем хорошего скажешь. Тьфу! Думать противно. Некоторые идут на похороны и всё скулят: «Жаль человека, жаль». А что его жалеть? Жил, да помер. Дело великое. Пил, скотина, так, что лыка не вязал, а бабьё все за свое «жаль человека, жаль». За что его жаль? За то, что он тебя по полу за волосы тягал? За это, пожалуй, пожалеть можно: жена, не жена, тяжесть еще та. Женитьба, что хомут на шею. Одно хорошо, временами в бабах смысл есть. Попользовался, да что тряпку – в угол: знай свое место. А начнет выступать, двинешь разок, сразу тихой становится. Каждому в этом мире место определено.
Юрий развернул газетку, налил себе пива и достал пару отменных рыбин. Счищая чешую и потягивая холодное пиво, он не торопясь рассуждал.
Что мне их милицейское дело, следователи, прокуратура… Туфта одна. Ну, придушил я Петьку, и что? Тело нашли, судмедэкспертизу провели, а толку? Задушили парня – весь их вывод. Я и то больше об этом деле рассказать могу. Кричал он, как девица припадочная, красным сделался, как рак, извивался, как гад ползучий. Вспомню глаза его красные – дрожь берет. Противно. Пьяница, алкоголик запойный. Кто его ищет?
Жену его сначала пожалел. Думал, наконец, вздохнет баба от побоев. Так года не прошло, к ней на хату мужики чередой потянулись. Сорок семь бабе, а она как девица намалевалась и знай свое – подол дерет до пояса. Ну, пошел я к ней чайку попить, сыпанул, пока не видит, в стакан мышиной отравы, и дело с концом. А молва людская знай свое: «Отравилась с горя баба молодая!»
А старуха Прохорова? Сзади по башке хрястнул – и все. Ни удовольствия, ни зрелища. Петька хоть работки подкинул, а эта старая карга сразу копыта отбросила. И тут милиция со своим протоколом: «Хулиганы местные бедную старушку загубили». Где ж она бедная? Под кроватью в старом сундуке сотню держала, а сама на хлебе да воде жила, дура жадная.