Сломанная вселенная

Попов Андрей Викторович

Ну, каждый помешан на своем, что тут говорить. На том разговор и закончился. Остаток пути они молча спускались по вьющейся лестнице, вдыхая темноту и сырость. Внутри баши тело теряло всякий вес, и путь назад по этим кирпичным закоулкам доставлял одно удовольствие. Перевернутая вверх ногами, уродливо нарисованная на стене ось Z переворачивала вместе с собой фундаментальнейший из всех физических законов — силу гравитации. Возможно, переворачивала заодно и что-то там в мозгах путешественников, так как они на полном серьезе воспринимали все происходящее.

Внизу приятели расстались, не забыв пожать друг другу руки, и каждый пошел своей дорогой.

Максим даже не заметил, как одолел расстояние, казавшееся

раньше муторно-долгим и утомительным. Он был полностью поглощен своими мечтаниями и не чувствовал ни времени, ни дороги, ни усталости. Лишь когда черная громада замка всплыла перед взором, и его отрезвляющая тень поглотила собою солнце, еще минуту назад так беззаботно купающееся в глубине небес, он вновь ощутил себя маленьким, ничтожным и беспомощным, каким и являлся на самом деле. Впрочем, он довольно быстро овладел собой, и размотанная веревка с трезубым крючком на конце уже взмыла в воздух. Максим употребил всю силу своего желания, на которую только был способен, и после нескольких неудачных попыток этот непокорный воздушный змей с железными когтями вместо крыльев все же умудрился зацепиться за вершину стены. Его хвост свисал до самой земли, превратившись таким образом в спасительную лестницу, правда, всего с двумя ступеньками, одной из которых была земля, другой — карниз каменной стены. Да, да — той самой стены, что еще гордо и нагло возвышалась над головой.

Ободрив себя самыми радужными мыслями, Максим осторожно полез. Чтобы прогнать остатки страха и неуверенности, он решил постоянно думать о принцессе, желая прежде всего представить ее образ, но перед взором мельтешило что-то совершенно невнятное. К середине подъема усталость настойчиво дала о себе знать, превратив все тело в тяжелый камень, готовый в любую секунду рухнуть туда, откуда он был поднят (то есть, на землю, куда же еще?). Максим уже вообразил себе это историческое для его жизни падение, и стало вообще дурно. Все мышцы ныли, пальцы стали деревянными и совсем бесчувственными. Веревка растянулась длиною в бесконечность… Потом случилось то, во что он уже перестал верить — каким-то чудом, а может, незримой помощью неведомых благодетелей-богов он все-таки достиг карниза. Вот-вот уже готовый сдаться и расслабить руки, он нащупал желанную вершину — конец пути.

Неужели ЭТО получилось?

Тяжело вдыхая мертвую пыль, Максим испытал такое утомление, что, казалось свет во вселенной померк, и она погрузилась в душную полутьму небытия. Мир потерял свою реальность и отчетливость, будто на мгновения окунулся Туда, Откуда был рожден. В механизме Времени опять что-то там сломалось, оно уже намеревалось совсем остановиться — не было даже биения сердца, — но, пережив мучительный кризис, снова двинулось вперед — в другую сторону идти оно просто не умело. И пульс восстановился, и сердце застучало, и солнце (слава всем богам!) вновь разгорелось прежним пламенем. Видимость стала ясной, дыхание ровным. Максим смог подняться на ноги, самое трудное, кажется, было позади. Правда, пришлось еще вместо приветствия терпеливо выслушивать фальшивый лай сторожевых псов, в котором не было ни созвучия, ни смысла, никаких чувств, кроме откровенной озлобленности. Когда же псы успокоились, отнюдь не из милосердия, а просто от усталости и собственного бессилия продолжать свою собачью арию, откуда-то сверху опустилась мягкая тишина. Цель наконец была достигнута, и Максим превратился в само ожидания, волнуясь от близости момента столь долго желаемой встречи.

Принцесса появилась из двери маленькой башенки, находящейся посредине кровли. Некоторое время она стояла, не двигаясь с места, возможно размышляя, стоит ли вообще уделять внимание незваному гостю. Когда собаки совсем стихли, и угрожающий лай оставил после себя лишь едва различимое недовольное урчание, она

неспеша двинулась навстречу. У Максима заколотилось сердце.

Одета она была в платье лилового цвета с пышными и ослепительно-белыми манжетами. Чем ближе Витиния подходила к нему, тем более Максим улавливал все тонкости, все нюансы ее истинно-королевского одеяния. Он вдруг вспомнил про свою простенькую рубашку с вельветовыми брюками и почувствовал себя чуть ли не оборванцем. Рыцарская кираса и блестящий золотом шлем, если и существовали, то только в его фантазии. И вряд ли принцесса, глядя на него, станет фантазировать то же самое…

Впрочем, все это уже не важно. Главное — он наконец смог увидеть ее прекрасное лицо. Вряд ли какой художник, даже самый талантливый, способен сотворить нечто похожее. Как ни крути, а без излишнего пафоса здесь никак не обойтись. В ее лике было что-то неземное, божественное, непостижимое ни чувством, ни умом. Предел всех его мечтаний. Он раньше и не подозревал, что в мире вообще мыслима такая красота. И вот теперь… «Неужели она сама ко мне подойдет? Неужели со мной заговорит?».

То ли в самом Мироздании, то ли у него внутри словно все перевернулось, от непривычного волнения даже под ногами зашаталась стена. Принцесса подошла к нему так близко, насколько это вообще было возможно. И пара маленьких огоньков, что искрились в глубине ее глаз, воспламенили в душе Максима настоящее пожарище. Их взгляды встретились, после чего послышался ее голос, при котором все звуки, сущие в мире, делались мертвыми.

– Я вас слушаю, отважный рыцарь.

Легкая ирония не испортила этих слов, она слегка улыбнулась. И одна только эта улыбка сполна окупала все пережитые ужасы. Более того, она вдохновляла совершить еще несколько путешествий в ту угрюмую пустыню, которой он твердо заявил: «никогда!». Наступила неловкая пауза. Максим вдруг понял, что его язык совсем не желает шевелиться, а спутавшиеся мысли и все заготовленные ранее вдохновенные речи предательски покинули его голову.

– Я… рад… я рад вас видеть, принцесса! — он все-таки выдавил из себя традиционную формулу приветствия.

– И я рада всякому, кто отважится посетить мое одиночество, — снова улыбка, в которой лишь тонкий психолог смог бы увидеть тень едва заметной печали.

– Вы получили моего почтового голубя? В прошлый раз я не мог к вам проникнуть из-за некоторых… нелепых обстоятельств.

Принцесса продемонстрировала маленький фокус, и в ее руке появился чуть помятый листок бумаги, слегка опаленный по краям — тот самый.

– Это? — спросила она.

– Спешу вас обрадовать, а для меня, поверьте, это радость не меньшая, что получен ответ еще на одну загадку. — Максим почувствовал, что немного осмелел и мог наконец ясно излагать свои мысли.

Витиния или изобразила задумчивый вид, или задумалась на самом деле. Она пристально посмотрела на своего гостя, но ее взгляд никогда долго не задерживался на его лице, и она тут же отвела глаза в сторону. Ветер слегка волновал локоны ее волос, но большего себе никогда не позволял, будто сама природа слегка стеснялась ее красоты. Принцесса, все еще над чем-то думая, принялась медленно расхаживать возле цветущей оранжереи.

– Максим, позвольте вас спросить — откуда вы у нас появились?

Тот растерялся. Действительно — ОТКУДА? Он и сам бы хотел знать. Единственное, что подсказывала по этому поводу так называемая память, так это то, что однажды утром при рождении вселенной он очутился в Центре Мироздания. А откуда, зачем и по какой причине — совершенно непонятно. Принцесса, не дождавшись ответа, продолжала:

– Просто я о вас раньше никогда не слышала. Но как бы там ни было, вы уже заслужили мою благодарность и благорасположение… Так что же со второй загадкой?