Сломанная жизнь
Шрифт:
— Я говорила ему это, — заверила Мишель своего мужа, пока тот собирался с мыслями. Он не плакал, но печаль и сожаление исходили от него волнами — отчасти так, как бывало с Аароном. Через несколько минут тишины, Джон посмотрел на свою жену и задал вопрос, который нужно было спросить.
— Так почему встречи Аарона с терапевтом являются проблемой? Один тот факт, что он сидит здесь, за столом, и участвует в разговоре, показывает, что это помогает. Несколько месяцев назад он ушёл бы в свою комнату и позволил нам решать, что с ним должно произойти.
— Терапевт, к которому он ходит, это отец Спенсера, Генри Томас, — вздохнула Мишель, и когда её муж не проявил сразу же каких-либо эмоций, она продолжила. — Мы с тобой хотели
— Ох, верно. Он разве не был алкоголиком? — улыбка соскользнула с лица Джона, когда он вспомнил, и Аарону сразу же стало жаль доктора Томаса. Все так думали, когда упоминалось его имя? Так было и с Аароном. Шрамы, нападение — это всё, что думали люди при упоминании имени Аарона. Его будто не существовало, была только его репутация в свете того, чего он даже не совершал. Прямо как у доктора Томаса из-за его партнёра, который спал с пациенткой.
— Да, поэтому я и переживаю, что Аарон к нему ходит. Ещё я переживаю, что он скрывал свою терапию, — сказала Мишель, взглянув на Аарона, о котором они говорили так, будто его за столом не было.
— Я не знал об алкоголизме, но даже если бы и знал, вряд ли бы это меня остановило. Я скрывал это от вас, потому что это было первое решение, которое я принял сам, и я не хотел ничем это испортить, — сказал Аарон, но не добавил невысказанное «как происходит прямо сейчас», прежде чем продолжить. — Мне всё равно, с кем спал его партнёр. Он не сделал ничего плохого. На самом деле, он многие вещи сделал правильно. В тот первый день, когда я поехал к Спенсеру работать над проектом, на меня нахлынул флешбэк. И помимо этого я ударился головой о кофейный столик и разбил её, до крови. Доктор Томас знал, что именно делать, и с тех пор помогал мне. Он учит меня справляться с нападением, помогает узнать, что провоцирует у меня флешбэки, и мы нашли несколько здоровых выходов из моего стресса.
— Аарон, мы не сомневаемся в том, что он делает. Меня просто беспокоят его намерения и его проблемы с алкоголем. Что, если он пьяница? Что, если он тебе навредит? — спрашивала его мать.
Аарон надеялся, что они увидят, какого прогресса он достиг за последние несколько месяцев — чёрт, за последние несколько недель — и поймут, что несмотря на свои провалы, доктор Томас оказывает хорошее влияние.
— Он никогда не пил, пока я находился там. Я понятия не имел об алкоголизме, пока ты сегодня не сказала об этом. Каждый приём был контролируемым и нёс в себе некую цель — как и тот, что ты видела сегодня. Он работал со мной, чтобы помочь определить триггеры, которые вызывают мои приступы паники. Вы заметите, что уже какое-то время не было ничего серьёзного. Грозы, кровь, неожиданные прикосновения, даже запах бензина — это всё провоцирует в моей голове воспоминания о той ночи. Я учился либо избегать их, либо управлять своей реакцией. Из-за стресса становится хуже. Доктор Томас учил меня способам снижать стресс. У меня есть онлайн-блог, где я выражаю свои чувства. Он попросил меня найти в интернете группы поддержки, чтобы я мог поговорить с другими людьми, которые всё поймут, потому что это поможет мне избежать изоляции. Есть, ну, миллион разных вещей, которыми он помогает мне и... — Аарон удерживал взгляд матери и взял себя в руки, прежде чем снова заговорить. — И я не перестану ходить к нему, мама. Я знаю, что ты пытаешься меня защитить, и я ценю это, но последний месяц я больше чувствовал себя человеком, чем за последние два года. Спенсер возил меня к себе домой на терапию, и доктор Томас не берёт с меня денег, поэтому приёмы не значатся в страховке. Я люблю и уважаю вас обоих, но вы не можете помешать мне остаться на его терапии.
— Аарон, мы просто хотим для тебя лучшего, — сказал его отец, пока мать смотрела
— Доктор Томас для меня лучший.
Несколько часов спустя, Аарон лежал в кровати и невидящим взглядом смотрел в потемневший потолок. Они разговаривали почти два часа, всегда возвращаясь к одной и той же теме об алкоголизме доктора Томаса. Аарон не мог поверить, что родители хотели лишить его единственной вещи, которая помогала ему чувствовать себя человеком.
Глава 20
— Они больше ничего не сказали об этом. Может, они ищут психушку, куда бы меня пристроить, — вздохнул Аарон, откидывая голову на спинку дивана в комнате отдыха и закрывая глаза. Спенсер крепко держал Аарона за руку, игнорируя неистовые взгляды своего отца, который сидел в своём кресле с крылатой спинкой. Кофейный столик в центре комнаты казался линией на песке. Последние пару недель были тяжёлыми из-за экзаменов, завершения проекта, а затем эпичного срыва матери Аарона.
— Аарон, они не могут никуда тебя сдать, если ты не представляешь непосредственной опасности для себя или для других. Ничего из того, что ты рассказал мне за последние несколько месяцев, не заставляет меня поверить ни в один, ни в другой вариант, — сказал Аарону доктор Томас, видимо, чтобы успокоить, но по отсутствию напряжение в руке Аарона Спенсер мог сказать, что тот не испытывает стресса. Скорее казалось, что он сдался. Спенсер напрягался достаточно для них обоих. Сердцем он знал, что разбирательство не закончено, но понятия не имел, что будет дальше.
— Я. Знаю. Что. Они. Хотят. Чтобы. Ты. Перестал. Видеться. С. Моим. Отцом. Но. Они... Я. Им. Нравлюсь? Они. Хотят. Чтобы. Ты. Перестал. Встречаться. Со. Мной? — Спенсер ненавидел уязвимость в своём голосе, но Аарон был лучшим, что происходило с ним за очень долгое время. В его груди всё болело от мысли, что родители Аарона могут отговорить его от их отношений. Всё больше и больше с каждым днём, особенное в такие моменты, как сейчас, когда они сидели на диване и просто держались за руки, любовь Спенсера к Аарону росла. Он будет бороться за это, против своего отца, или против родителей Аарона, или против кого угодно, кто попытается их разлучить. Они преодолели слишком многое.
— Нет, я так не думаю. Даже если бы захотели, мне было бы всё равно, — сказал Аарон, и уголки его губ приподнялись в мягкой, тайной улыбке. Бросив быстрый взгляд на отца Спенсера, Аарон беззвучно произнёс: «Я скучал по тебе. С тобой я чувствую себя особенным. Кроме того, ты отлично целуешься».
Спенсер никогда раньше не видел, чтобы Аарон был таким легкомысленным и флиртовал. От этого становилось легче на сердце, и Спенсер очень медленно наклонился и поцеловал Аарона в щёку.
Телефон в его кармане завибрировал, как раз когда его отец посмотрел в сторону коридора.
Звонок в дверь.
— Я открою, — сказал отец Спенсера, поднимаясь с кресла. Аарон прижался виском к щеке Спенсера, а тот слегка повернул голову и поцеловал Аарона в лоб. Они сидели так минуту, которая превратилась в две, а затем в пять, прежде чем отец Спенсера вернулся в комнату с бумажным конвертом и какими-то официальными на вид бумагами. Он выглядел грустным, практически смирившимся, когда сел обратно в кресло.
— Папа. Всё. Хорошо? — спросил Спенсер и поднял голову, которую ранее положил на макушку Аарона. Отец пролистал бумаги, и Спенсер увидел, что титульная страница похожа на какой-то судебный документ. В левом верхнем углу были таблички, а ещё что-то вроде печати или штампа.
— Аарон, твои родители заполнили временный запрет на то, чтобы я тебя лечил. Мне жаль, — он протянул Аарону кипу скреплённых документов и вышел обратно в коридор. Спенсер предчувствовал, что найдёт отца на кухне, сидящим за стойкой с выпивкой.