Сломанные куклы
Шрифт:
Я зашел в почтовую программу, открыл окно для ответа и начал печатать. Первым делом я написал шерифу, что преступник – отчим первой девочки. Второе – что ему не нужно волноваться о третьей жертве, потому что отчиму явно хватило двух. И в заключение я сказал, что нож он найдет под стопкой порножурналов в гараже дома первой жертвы.
Часы на экране показывали десять минут десятого, но я посмотрел и на свои наручные часы, на случай, если компьютерные сбились. Они шли верно. Я вытащил мобильный, но решил подождать еще пять минут. Положив телефон рядом с лэптопом, я стал ждать.
Когда опоздание составило пятнадцать минут, я снова позвонил ей на мобильный. Все повторилось, Темплтон не отвечала. Сообщение оставлять было бессмысленно, потому что никаких возможных объяснений не оставалось. Телефон не мог затеряться на дне ее сумки, она не могла его не слышать. Это было невозможно – она, девушка двадцать первого века, всегда была на связи. Без телефона она никуда не ходила, а если бы и отошла от него куда-то, то не дальше чем на три гудка. Если бы она опаздывала, она бы позвонила.
Я набрал Скотланд-Ярд, если она вдруг решила заехать на работу. Вероятность была маленькая. Если бы она вернулась туда, она бы позвонила. В полиции мне сказали, что последний раз видели ее днем. Мой собеседник экстренно опросил коллег, но никто ее не видел.
Я вышел на балкон выкурить еще одну сигарету и стал думать, кому еще звонить. Домашнего номера Темплтон у меня не было, я не был знаком с ее подругами. Я вообще ничего не знал о ее жизни вне работы. Я предполагал, что у нее есть личная жизнь, но она работала в полиции, поэтому гарантий не было никаких. Полицейский – это призвание, а не просто одна из сфер профессиональной деятельности.
Я позвонил Хэтчеру. Он ответил после первого гудка.
– Мне нужен домашний адрес и телефон Темплтон, – без предисловий сказал я.
– Что случилось? Я думал, вы сегодня должны были встретиться.
– Она не пришла.
– Я уверен, есть уважительная причина. Она просто опаздывает.
– Она не опаздывает, с ней что-то случилось.
– Ты слишком рано волнуешься, Уинтер. С ней ничего не случилось.
– Она не пришла в отель, она не на работе и она не отвечает на звонки. Скажи мне, Хэтчер, это не похоже на то, что с ней что-то случилось?
Громкий вздох, пауза. Хэтчер принимал тяжелое для себя решение.
– Хорошо, жди. Сейчас приеду.
58
Темплтон жила в маленьком доме в викторианском стиле, расположенном в конце целого ряда одинаковых домиков из красного кирпича. Все они выглядели старыми, но ухоженными. Район был хороший, чистый, было видно, что здесь живет зажиточный средний класс.
Свет был включен и на первом, и на втором этаже ее дома, и это был плохой знак. Темплтон была слишком дисциплинированной, чтобы уйти и оставить свет. Хэтчер дал мне ее домашний номер, но по нему отвечал автоответчик. На мобильном теперь сразу же включалась голосовая почта – телефон либо выключили, либо сел аккумулятор. Хэтчер с трудом втиснул свой автомобиль между «джипом» и «фольксваген-мини»,
– У меня плохое предчувствие, Уинтер, – сказал Хэтчер, глядя на освещенные окна и придя к тем же выводам, что и я. Факты говорили сами за себя, ошибки быть не могло. Он покачал головой и потер усталые глаза. – Я должен сообщить в полицию.
– Давай сначала посмотрим, о чем именно сообщать.
– Горит свет, Темплтон не отвечает на телефон, что ты хочешь там смотреть?
– В худшем случае Темплтон мертва. В лучшем – ее похитили. В любом случае десять минут ничего не изменят.
– Господи, Уинтер, кошмар какой-то.
– Десять минут.
– Хорошо, десять минут, и я звоню, – согласился Хэтчер.
Сначала мы проверили фасад. Входная дверь была заперта, эркерное окно – цело и невредимо. Занавески были завешены, внутрь заглянуть было невозможно. Тот, кто попал внутрь, сделал это явно не с фасада. Ничего другого я и не ожидал. Мы были практически на улице, и было бы уж очень рискованно врываться в дом, когда мимо ходят прохожие и ездят машины.
Мы обошли дом. На кухне горел свет, жалюзи были подняты, свет из окна освещал маленький дворик площадью где-то шесть на шесть метров. Не земле лежали бетонные плиты, между которыми прорастал мох и кое-где трава. Это были единственные островки зелени в сером царстве. Во дворике стояло несколько пустых цветочных горшков и горный велосипед на замке. Вокруг высились заборы.
Мои предположения подтвердились, когда я увидел разбитое стекло. Чтобы свести к минимуму шум и количество обломков, преступник оклеил скотчем маленькую форточку, разбил ее, а дальше оставалось только просунуть руку, открыть нижнюю часть окна и забраться внутрь. Задняя дверь была заперта.
Я вспомнил, как Темплтон шутила об установке дома банковской двери и как я ей ответил, что, какую дверь ни установи, желающие пробраться в дом это сделают. Впервые я был не рад, что оказался прав.
– Я должен сообщить в полицию, – сказал Хэтчер. Он достал телефон и стал искать нужный номер.
– Десять минут, – напомнил я ему.
– Это было пять минут назад.
– Отсчет начинается сейчас.
– Ну ладно, ладно. Если идем внутрь, нужно надеть это.
Хэтчер достал из кармана резиновые перчатки и бахилы. Зрелище было странное. Я все это надел и забрался на подоконник. Оттуда я просунул руку в окно, открыл его и влез внутрь. На кухонной сушке была расставлена чистая посуда, в раковине виднелись осколки разбитого стекла. В задней двери торчал ключ. Я отпер дверь и впустил Хэтчера.
– Девять минут, – сказал он.
– Девять минут, – согласился я. – Но мне нужно, чтобы ты молчал, пока я работаю.
Я подъехал сюда вечером, в темноте, потому что так работать удобнее. Но еще не поздно, вечер только начинается. Мне нужно успеть припарковаться до того, как с работы начнут возвращаться люди. Я один, потому что не знаю, сколько времени здесь пробуду. Было бы очень подозрительно, если бы моя сообщница ждала меня в машине. Кто-нибудь обязательно бы ее увидел и запомнил.