Сломанные куклы
Шрифт:
Рэйчел с трудом поднялась на ноги и пошла к двери. У кресла она остановилась, чтобы отдышаться. Держась руками за запятнанный кровью подлокотник, она увидела свежие следы ее собственной крови, и руку снова прострелила боль. Рэйчел глубоко вздохнула и продолжила путь к двери. Там она села на пол и обернула вокруг себя одеяло, как пончо.
– Очень больно? – спросила Ева.
«Да, черт возьми, это очень больно!» – хотелось крикнуть Рэйчел, но вместо этого она закрыла глаза, глубоко вздохнула и заставила себя
– Да, больно, – ответила Рэйчел.
– Дать тебе какое-нибудь болеутоляющее?
– Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были неприятности с братом.
– Адам уехал, его долго не будет. Подожди тут, я вернусь через минуту.
Послышался шорох и звук удаляющихся шагов. «Подожди тут»! Можно подумать, Рэйчел могла куда-то уйти! Как можно было сказать такую глупость? За время их общения Рэйчел составила мнение о Еве как о не самой сообразительной девушке. Она казалась Рэйчел женской версией Джорджа из романа Стейнбека, который они читали в школе.
Накатил новый приступ боли. Рэйчел закрыла глаза и ждала, когда отступит дурнота. Лучше ей не становилось, и оставалось надеяться, что Ева скоро вернется. Время текло очень медленно.
Наконец в коридоре послышались шаги и шуршание – Ева садилась на пол. Створка двери открылась, и на пол упал шприц. Рэйчел подняла его дрожащими руками. Она ненавидела уколы и рассчитывала на болеутоляющие таблетки.
– Пощелкай пальцем по шприцу, чтобы выгнать воздух, – сказала Ева. – А потом сделай укол в руку.
Рэйчел подняла шприц иглой вверх и собрала пузырьки наверху. Нажатие поршня – и из иглы вырвалась струйка жидкости. Она посмотрела на шприц, на свою дрожащую руку и, чтобы избежать дальнейших сомнений, поскорее воткнула иглу в руку и надавила на поршень. Голова закружилась, в глазах помутнело, а в ушах странно зашумело. Каким-то чудом ей удавалось не терять сознания.
– Господи, – пробормотала она.
– Не стоит поминать Его имя всуе, это нехорошо, – сказала Ева.
– Извини, Ева. Больше не буду.
– Передай мне шприц.
Рэйчел сделала, как ей было сказано. Ева забрала шприц из ее рук, и их пальцы коснулись друг друга. Кожа у Евы была мягкая и теплая. За время ее плена это было первое прикосновение Рэйчел к живому человеку, за исключением Адама.
– Спасибо, Ева.
– Не за что.
Рэйчел села спиной к стене и стала ждать, когда подействует болеутоляющее. Она очень рассчитывала на то, что это случится скоро, она молила об этом. Боль становилась все сильнее.
– Правда, Ева, спасибо тебе за все.
– Можно я тебе сделаю макияж?
– Конечно, можно, Ева.
Ева поднялась на ноги, открыла замок и дверь. Рэйчел подняла голову и увидела Адама.
– Привет, номер пять, – сказал Адам голосом Евы.
56
Хэтчер
– Если я когда-нибудь видел человека, которому не помешает немного выпить… – начал было я.
– Немного? Да мне бутылка не помешает. Меня сняли с расследования, Уинтер.
– Они не имеют права!
– Имеют, и это уже произошло.
Я отвернулся к бару и стал обдумывать эту новость. За стойкой сегодня стояла уже другая девушка, но точно такая же, как предыдущая, – молодая привлекательная блондинка.
– Темплтон бы не понравилось, если бы она увидела, на кого ты смотришь, – сказал Хэтчер. Он вызывающе улыбался, ожидая, что я начну все отрицать.
– Между мной и Темплтон ничего нет.
– А по слухам, есть.
– Слухи есть слухи.
– Разве ты с ней сегодня не встречаешься вечером? И вчера вечером не встречался?
Я не знал, как до него дошла эта информация, но и не удивился тому, что она у него была. В среде полицейских слухи распространяются быстрее пожара, и чаще всего для поджога даже сухой веточки не нужно.
– Между нами ничего нет.
– Точно? – испытующе взглянул на меня Хэтчер.
– Точно. И ничего не будет. Мы из разных миров. Больше и говорить тут не о чем. Ладно, расскажи мне, что произошло.
– Последний гвоздь в мой гроб забил Уильям Трент. Он идет в суд и, скорее всего, отсудит компенсацию, потому что его адвокат лучше наших. И я оказался крайним, потому что санкционировал арест.
– Ты сказал, последний гвоздь. А еще что тебе предъявили?
– Пресс-конференцию, – вздохнул Хэтчер. – Все поняли, что она была постановочной. Куча репортеров жаждут моей крови.
– Они все скоро забудут.
– Тебе-то легко говорить.
Тут он был прав.
– Через пару месяцев все обо всем забудут.
Хэтчер осушил свой стакан и покачал головой.
– Не забудут. Неважно, сколько успешных операций у тебя было, сколько арестов ты совершил. Все помнят только твои неудачи. Ты и сам это знаешь.
Я знал это слишком хорошо. Сколько успешных карьер было разрушено одной-единственной глупой ошибкой, раздутой до невероятных размеров!
– Зря они сняли тебя с расследования, – сказал я.
– Иди и скажи это моему боссу.
– Я пойду, если это поможет.
– Ты серьезно?
– Да я не отстал бы от комиссара, если можно было бы отменить решение. Ты превосходный полицейский, у тебя отличная интуиция. Посмотри на твое личное дело, тебе же не просто так доверили это дело, у тебя за спиной тридцать лет безупречной работы.