Сломанные сны
Шрифт:
Но внутри всё замерло, сердце сжалось в тугой болезненный ком от простого движения — Акабаяши стянул парик и беспрекословным тоном отчеканил каждое слово:
— Сейчас ты пойдёшь в «свою» комнату и принесёшь мне яд, которым собиралась отравить своего дядю.
Никки открыла рот, не в силах что-либо произнести. С безмолвным вопросом на лице она повернулась к мужчине, что не желал смотреть на неё — от отвращения ли? Этого Авакусу боялась больше всего.
— Но… Разве…
Акабаяши практически задушил её одним взглядом, сколько злости в нём было, словно он пыталась приплющить её к стеклу.
Дрожащими
Прижав вестника смерти к груди, Авакусу выскочила на улицу и протянула в открывшееся окно прозрачную склянку. Как только Акабаяши забрал яд, демонстративно раздавив одним нажатием, окно закрылось, скрыв мужчину. Машина унеслась, и ошарашенная, вновь потерянная брошенная наркоманка оказалась на улице, зябко поежившись. Она стояла напротив дома, к которому питала лютую ненависть. Могла ли она переступить его порог, после того как собиралась убить его хозяина? Неужели совесть? Никки стало смешно с самой себя.
И тем не менее. Только сейчас Никки ощутила это вновь — одиночество. У неё не было никого.
Машины проносились по спальному району, грязная лужа едва не окатила стоящую у обочины юную леди, что натянув рукава до костяшек пальцев, словно молясь неведомому богу, простёрла глаза к ясному небу.
Прорычав сквозь зубы, она резко развернулась, направившись в чужие стены семьи.
Сумерки опускались на Икебукуро. Шизуо с Томом как раз покинули офис коллектора, когда неоновые огни постепенно включались, освещая начинающуюся бурлящую ночную жизнь. Такая же тёмная, с первого взгляда неприметная фигура стояла рядом со зданием, устало облокотившись о стену. Том остановил телохранителя, кивнув в сторону понурившей голову девушки.
Шизуо застыл, едва не выронив сигарету меж зубов. Первый же порыв был броситься к ней, но Мики ли это? Её внешний вид остановил его на мгновение, она больше была сейчас похожа на Куклу Вуду, но без парика и очков. Лишь поколебавшись мгновение, он всё же рванул к Авакусу, бросив Тому на прощание:
— До завтра.
Мики вздрогнула, почувствовав знакомый аромат сигарет, и когда до её плеча дотронулись, инстинктивно сделала шаг назад, но увидев вместо взбешённого взгляда — обеспокоенный, расслабленно опустила плечи, и качнувшись будто от порыва ветра, упала в объятья Хейваджимы.
Шизуо, потушив сигарету о стену, обнял тихо всхлипывающую Мики, отведя её в сторонку.
— Во что же ты вляпалась на этот раз, дурёха? — ласково пожурил он её, потрепав по макушке.
— Я врезала собственной сестре, — простонала сквозь слезы Мики.
— Ну, это дело иногда даже полезное, было бы куда хуже, если бы ей врезал я.
Но вместо смеха Авакусу зарыдала ещё сильнее.
— Мне теперь даже некуда идти, Шизуо, все карты раскрыты, я призналась во всём, и возможно, что мою Никки уже убивают, а я тут стою как ни в чем не бывало. — Авакусу вцепилась в жилетку бармена, спрятав лицо.
— Эй, Мики, — Шизуо заставил Мики наконец взглянуть ему в глаза и, бережно держа за плечи, чтобы она не свалились
— Ась? — тут же оживилась девушка, удивлённо захлопав ресницами.
— Ну, и завтра тоже…
Шизуо смущённо почесал щеку, явно смутившись от собственного предложения, но хитро-счастливая улыбка Мики явно дала понять, что девушка очень даже за.
— Правда, можно?
Вместо ответа Шизуо приглашающе протянул руку, и Мики, лучась, направилась вместе с городской легендой за руку домой.
Непривычная духота и теснота напомнила о тысяче похожих друг на друга днях, проведённых в берлоге повара Акатацу. Но с одним отличием — в квартире Шизуо не было использованных шприцов, склянок, порошков и таблеток цвета лживого неба. Слишком пустая обитель, говорившая о том, что её хозяин использует её лишь для сна, и то не факт, что каждую ночь. И под светом, пробивающимся сквозь открытое окно, Мики чувствовала себя неуютно на смятых чужих простынях. Особенно учитывая, что Шизуо, как истинный джентльмен, охранял её сон на самодельном футоне на приличном, насколько позволял размер комнаты, расстоянии, пока она нежилась в его кровати. Авакусу, долго ворочаясь, наконец сдалась, свесив руку с кровати. Уснуть она не сможет — совесть пела серенады получше мартовских котов под окном. И мельком Мики заметила, как Шизуо открыл и закрыл глаза, ему явно не спалось из солидарности.
— Переживаешь из-за сестры? — словно прочитал её мысли Хейваджима.
Авакусу нервно поёрзала и попыталась натянуть одеяло на голову, словно застыдившаяся школьница.
— Вдруг её уже сдали и сейчас закапывают в горах… Мне не следовало сбегать.
— Может, и так, — тяжко вздохнув, согласился Шизуо. — Но сбежала ты не только сегодня.
Авакусу сделала вид, что не поняла упрёка в свой адрес, Хейваджима не стал открыто журить её за побег от подпольного доктора, но Мики осознала только сейчас, что сбежала она ещё десять лет назад и до сих пор бежит.
— Ничего с ней не случится. Никки та ещё лиса и найдет выход из ситуации. — Попытка успокоить саму себя. — Чёрт, уж лучше у меня был бы брат знаменитость, чем безбашенная сестра, влюблённая в якудза, но не ненавидящая семью, с примесью помешательства на Хром.
— С этим не поспоришь, — Шизуо резко подался вперёд и, прихватив пачку сигарет, забрался на другой конец кровати, к открытому окну, расположившись на подоконнике. После эфемерно вспыхнувшего пламени зажигалки тяжёлый дымок направился в сторону пустой ночи.
Теперь Мики понимала, что точно не уснёт. Находиться на одной кровати с человеком, к которому она питала нежные чувства — то же самое, что посадить кота у прилавка с мясом. Слишком соблазнительно. Ночной свет гулял по светлому рельефу обнаженного торса, Шизуо ленивым, но привычным жестом, стряхивал пепел за пределы комнаты, делая очередную горькую затяжку. Авакусу сделала глубокий вдох, словно пытаясь втянуть в себя то же ощущение, которые испытывал Хейваджима. И подавшись вперёд, младшая Авакусу пристроилась на нахлобученном в ногах одеяле, чуть наклонившись и легонько проведя рукой по колену городской легенды.