Сломай меня
Шрифт:
Открываю дверь максимально тихо и захожу внутрь. Сейчас все, что я хочу сделать — подняться наверх и смыть с себя всю его грязь, тереть кожу до тех пор, пока не исчезнут следы от его прикосновений, его запах, впитавшийся в каждый дюйм моего тело. Медленно на носочках я прохожу мимо гостиной и, преодолев почти половину пути, меня останавливает разгневанный голос пьяной матери, сидящей на диване кромешной темноте. Я задерживаю дыхание в легких и застываю, испытывая леденящий холод, который растекается по моим венам.
— Джоселин Блумфилд,
Я зажмуриваю глаза, опускаю голову и, стиснув зубы, спускаюсь на три ступеньки вниз.
— Мама, прости меня, можно я пойду к себе? — с трудом сдерживаю выступающие на глазах слезы.
— Что с тобой? — она держит одной рукой бокал красного вина, а другой брезгливо указывает в мою сторону, будто я ей противна.
— Все в порядке.
Она поднимается с дивана, подходит ближе ко мне и грубо берет ладонью мое лицо, поворачивает его из стороны в сторону, рассматривая мои раны.
— Кто это сделал и за что? — с нескрываемым интересом спрашивает, всматриваясь в мои глаза.
Если бы я не знала ее, могла бы подумать, что она беспокоится.
— Я упала, — вру.
— Да ладно?! А я в следующем году стану первой леди, — неудачно шутит, рассматривая мою шею и, заметив там темные следы, добавляет:
— Сними кофту.
Я нервно сглатываю и напрягаюсь от ее просьбы.
— И штаны.
— Не нужно, мама, — я хочу ее остановить, качаю головой и из моих глаз стекают первые капли, оставляющие мокрый след на щеках.
— Если сама не снимешь, это сделаю я! Показывай! — она придвигается ко мне еще ближе и тянется к толстовке.
Я отхожу на шаг и, глядя на ее разгневанное лицо, снимаю одежду, оставляя на теле лишь нижнее белье. Она смотрит на меня и ее взгляд с каждой секундой становится все мрачнее и жестче.
— Мам...? — шепотом произношу, вытирая щеки потной ладонью.
— Так вот, чем ты была занята! Поэтому ты не ответила на мой звонок?
— Мам, мне очень больно… Меня обманули и использовали…
Слезы продолжают стекать по моему лицу и я, заикаясь, хочу ей рассказать все, хочу, чтобы она меня успокоила, поддержала и защитила — сделала то, что обычно делают мамы для своих детей.
— Так вот, где ты работаешь, да? Торгуешь своим тощим телом, дрянь!?
— Ты меня слышишь вообще?! — не выдерживаю и включаю защитную реакцию. — Я говорю, что мной воспользовались. Меня обманом заманили в кабинет директора, чем-то накачали и… изнасиловали, — последнее слово произношу прерывисто.
— Так ты еще и под наркотиками пришла домой?! — она игнорирует мое признание.
— Ты только это поняла из сказанного мной?
Я отчаянно вздыхаю и плавно скольжу взглядом по ее лицу, которое не выражает ничего, кроме гнева. Только ее гнев направлен не на того, кто изнасиловал меня, а просто на меня.
— Ты сама во всем виновата, — начинает повышать голос. —
— Вот, смотри, мама! — я не выдерживаю ее осуждающих слов и поднимаю руку, указывая на свою шею, руки и лицо. — Смотри, что со мной сегодня сделали! Ты говорила мне, что с 18 лет я сама должна себя обеспечивать! Ты говорила, что я сама должна заработать деньги на свою учебу! Этим я и занималась! Я работала в ночные смены на автомойке, пока ты была в длительных командировках и ночных встречах! Но меня уволили из-за одного урода, поэтому пришлось идти в другое место, чтобы заработать деньги на свое будущее. Я пошла танцевать. Да, представь себе, я танцую и делаю это хорошо! Я никогда не подпускала к себе никаких мужиков потому что все, что я хотела — это уехать из этого чертового города, уехать от тебя! — я злюсь и мой голос срывается на последних словах. — Но то, что произошло сегодня, в этом нет моей вины. Я не хотела этого. Меня использовали, изнасиловали, надругались, трахнули против моей воли, как ты это не поймешь? Может мне привести еще примеры синонимов того, что со мной сделали? Или этого достаточно, мамочка?!
— Да, как ты смеешь так со мной разговаривать? Я твоя мать!
Она замахивается и со всей силы бьет меня по лицу. Я мгновенно поднимаю ладонь к разгоряченной щеке и пристально смотрю на ее полное ненависти и осуждения лицо.
— У тебя язык развязался, и ты решила выговориться? Так я сейчас быстро завяжу его обратно.
Она подходит к шкафу и достает ремень. Я непроизвольно делаю шаг назад.
— Понятно почему отец ушел от тебя. Только непонятно, почему оставил меня с тобой, — вырывается из меня.
— Что?! — ее брови взлетают вверх от удивления, а ноздри раздуваются от злости и она целенаправленно надвигается на меня, как цунами. — Ты осмелилась дерзить мне, мерзкая девчонка!?
Она поднимает руку с ремнем в попытке ударить меня, но я перехватываю ее и с вызовом смотрю на ее бегающие в замешательстве глаза.
«Не ожидала? Я тоже, если честно».
Она вырывает свою руку, поднимает стоявший на столе бокал и делает несколько глотков красного напитка.
— У тебя есть полчаса, чтобы собрать свои вещи и убраться из моего дома! Я терпела все твои выходки, но это уже слишком. Ты — позорная, никчемная, пустая, ни на что не способная девчонка! Ты такая же, как твой отец! Ты не заслуживаешь жить рядом со мной! И, если ты хоть кому-то посмеешь пожаловаться или рассказать, что с тобой якобы сделали, я тебя уничтожу! Не смей портить мою выработанную годами репутацию. Уходи! Я больше не хочу тебя видеть здесь. У меня не может быть дочери — шлюхи!
Она допивает вино, бросает бокал в стену позади меня, и он разбивается на множество осколков. Точно так же, как и мое сердце.