Сломленные
Шрифт:
Роберт покусывал губы, явно нервничая.
— Кэти — наркоманка, как и многие мои подопечные. У нее четверо детей, и ее проблемы начинаются с того самого момента, как она встает утром с постели. Жизнь ее — настоящий кошмар, хотя каким-то образом ей пока удается существовать. Но у меня нехорошие предчувствия по поводу ее дочери Ребекки.
— Она признает, что ребенок пропал?
Он покачал головой:
— Нет. Она утверждает, будто ребенок жив и здоров. Я отправился к этой Лизе Бак домой — она, несомненно, вполне реальная личность, однако никто не знает, где она сейчас. Дверь мне не открыли, никто не видел Лизу уже
— Хотите, чтобы мы это проверили?
Роберт кивнул:
— Да, хочу. Кэти практически все время находится под действием наркотиков, но она неплохой человек.
Дженни подняла брови.
— Да-да, неплохой, — с нажимом повторил Роберт. — Этих женщин вечно пытаются изобразить исчадиями ада. У Кэти есть проблемы, я этого не отрицаю, но по-своему она любит своих детей.
— Думаю, надо проведать эту Кэти.
Реплика прозвучала угрожающе, но, заметив грустный взгляд Роберта, Дженни смягчилась:
— Послушайте, Роберт, я знаю, как вы переживаете за девушек, с которыми работаете. Я восхищаюсь вашей добротой и тем, что вы отдаете своей работе все силы. Но если ребенок пропадает, мы должны выяснить, что с ним случилось.
Он кивнул:
— Знаю, поэтому и пришел к вам.
— Не переживайте. Вы поступили абсолютно правильно.
Он медленно поднялся.
— Надеюсь, я зря паникую и ребенок действительно у Лизы Бак. Но мне почему-то кажется, что это не так.
Роберт выглядел совершенно подавленным, и Дженни почувствовала внезапный прилив симпатии к нему.
— Вы знаете, какой вы хороший человек?
Он застенчиво заулыбался:
— Вот и они мне то же самое говорят.
Теперь у Вилли появилась компания.
Джеки Ганнер и Джоуи Партридж тоже гостили у русских. Глядя друг на друга, все трое задавали себе вопрос, как же, черт возьми, им отсюда выбраться.
Джоуи лежал на полу, руки его невыносимо болели от многодневного пребывания в наручниках. Он знал, что стоит потуже затянуть браслеты — и вскоре начнется гангрена. Судя по ужасающему состоянию Вилли, эти русские еще и не то могли сделать.
В отличие от Джеки и Джоуи Вилли не был закован в наручники.
— Смотрите-ка, кто пришел меня навестить, — сказал Вилли хрипло, словно до этого не разговаривал несколько месяцев. — Кому же вы так насолили?
Джеки Ганнер не мог ответить. Его лицо невероятно распухло от меткого удара кованым ботинком. С того места, где он лежал, ему были видны ожоги на ногах Вилли, и запах горелой плоти вызывал у него приступы тошноты.
Джеки и Джоуи влипли, серьезно влипли, и оба отдавали себе в этом отчет. Угроза исходила не только от Бориса, но и от человека, который сейчас, сидя на кровати, задумчиво их созерцал. У Вилли Гэбни имелся к ним особый счет, и оба знали, что, пока он жив, им несдобровать, а его раны и ожоги не делают Гэбни безопаснее.
Они боялись Вилли больше, чем русских.
Лукас Броунинг и Сьюзи Харрингтон дружили с незапамятных пор. Сбежав в пятнадцать лет из дома, Сьюзи начала работать у Лукаса, к которому ее привела подруга. С тех пор парочка прекрасно ладила.
Сьюзи была из тех немногих людей, к которым Лукас испытывал
— Отлично выглядишь, Сьюзи.
Она широко улыбнулась:
— А ты выглядишь отвратительно, и воняет от тебя еще сильнее, Лукас. Ты не меняешься.
Из его горла вырвалось громкое довольное ржание.
— Только у тебя хватает духу вслух говорить мне такое!
— Сделать чайку? — предложила Сьюзи.
— Может, сообразим чего-нибудь покрепче? — ухмыльнулся Лукас. — У меня в спальне ящик виски, двенадцать лет выдержки.
— Не откажусь, приятель. Пойду сама принесу, а то ты и за неделю туда не дотащишься. Ты жиреешь на глазах, Лукас, тебе следует последить за собой. Знаешь ведь: лишний вес — нагрузка на сердце и все такое.
Громко сопя, он закурил косяк.
— Больше бывать на улице… — продолжала Сьюзи.
— Отстань, Сьюз, — оборвал он ее. — Тоже мне мамочка нашлась!
Зайдя в спальню, гостья подняла брови: на кровати лежала полуголая девица и крепко спала.
— А это еще кто?
Лукас махнул рукой:
— Да так. Испытываю новый наркотик, рогипнол. Кажется, классная штука. Стоит подмешать в алкоголь, и телки делают абсолютно все. Но лучше всего то, что они потом долго ничего не помнят. Если вообще смогут когда-нибудь вспомнить, конечно. Подумываю использовать эту штуку для особых фильмов, ну, ты понимаешь.
Сьюзи кивнула, потеряв интерес к разговору, и попыталась обнаружить в шкафчике два чистых стакана.
— Боже, ты хоть когда-нибудь здесь убираешься?
— Ты же знаешь, что нет. Это часть моего имиджа, — одышливо засмеялся Лукас. — А теперь выкладывай, зачем я тебе вдруг понадобился?
Она плеснула им обоим порядочную порцию виски, взяла у него косяк, глубоко затянулась и заявила:
— У меня есть неплохая идея, как можно хорошо подзаработать. Думаю, стоит довести ее до крутых ребят.
Он глотнул виски.
— Что такое?
Сьюзи несколько секунд разглядывала его, прежде чем тихо ответить:
— Детишки, маленькие детишки. Фотографии и все такое. У меня уже есть целая сеть мамаш, с которыми я договариваюсь об использовании их детей для фотографий. Все это началось случайно.
Она откинулась на спинку стула, устраиваясь поудобнее.
— У меня есть кое-какой бизнес в районе, где я живу, и одна из моих постоянных покупательниц пришла как-то и попросила дать ей немного товара в кредит. Ну, ты знаешь, как это делается: нужно втянуть их в долги, тогда они будут постоянно к тебе приходить. В общем, ей позарез требовалась наркота, и она рассказала мне об одной девице по соседству, которая позволяла фотографировать своих детей. Я слегка охренела, но не настолько, чтобы это помешало мне действовать. Короче, я выяснила, о ком речь, и наведалась к ней. На ней я зарабатывала гроши, но теперь я в этом бизнесе освоилась, и настало время делать большие дела. У меня есть материал на пленке и на дисках, так что уже можно выходить на широкий рынок. Мне нужны контакты за границей. Эти детки такие хорошенькие — белокурые, голубоглазые ангелочки, проблема только в том, что мамаши просят за них большие бабки.