Сломленные
Шрифт:
Лукас явно заинтересовался. Она наклонилась к нему:
— У меня на примете есть несколько взрослых, которые готовы поучаствовать в процессе, и тебе остается лишь вытащить золотую рыбку! Эта рыбка — я. Я чую здесь бабки, большие бабки.
Лукас уловил возбуждение в ее голосе.
— Ты, малышка Сьюзи, самое порочное создание в нашем порочном мире.
Это было сказано с нескрываемым восхищением. Смеясь, она с гордостью ответила ему:
— Да, я знаю. Правда, идея отличная? Если мы сможем организовать
Она не сказала Лукасу о том, что некоторые ее партнеры уже сидят в тюрьме, ожидая суда. Сьюзи знала: ее не сдадут.
Толстяк одним глотком осушил свой стакан и налил еще виски.
— Думаю, что знаю подходящего парня. Он славный малый, и у него полно связей в кинематографии.
Оба загоготали.
— Но у меня есть одна проблема, Лукас.
Голос Сьюзи стал серьезным, и толстяк моментально на это отреагировал. С мерзкой улыбочкой он сказал:
— Понятно. Наконец мы переходим к настоящей причине, по которой ты хочешь меня во все это втянуть.
— Черт, до чего же противным ты иногда бываешь, — проворчала Сьюзи. — По правде говоря, Лукас, рано или поздно я все равно пришла бы к тебе. Я всегда к тебе прихожу, так ведь?
Он кивнул, соглашаясь, и вновь спросил:
— Так в чем проблема?
Она неуверенно хихикнула:
— Я потеряла ребенка.
Лукас долго ее рассматривал.
— Чего? — спросил он наконец недоверчиво.
— Ты слышал, что я сказала. Я потеряла ребенка.
Вся его туша затряслась в приступе кашля. Брызгая слюной и виски, он прорычал:
— Как ты умудрилась, черт возьми!
Сьюзи вновь расслабленно откинулась на спинку стула.
— Я отдала девчонку парню по имени Стенли Эйкомб, и он с ней слинял. С мамашей я пока договорилась, но не знаю, надолго ли. Она сидит на героине — просто кусок дерьма.
Лукас поднял бровь:
— Так-так… Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы я вернул ребенка?
Она кивнула. Лукас вновь отхлебнул из стакана.
— Будем считать, что я это уже сделал. Но на будущее, Сьюзи, раз уж я в доле, никогда не оставляй детей с клиентами одних. Договорились?
Она согласилась, испытывая огромное облегчение. Во-первых, она уладила проблему, а во-вторых, теперь у нее имеется поддержка. Серьезная поддержка, которая даст толчок ее дальнейшей карьере.
— За наш успех, Лук.
Они чокнулись.
— А теперь сделай одолжение, прикрой своего маленького дружка. Он выглядит как мышонок, уснувший между двух картошек.
И они снова загоготали.
Кейт не отрываясь смотрела в глаза Джереми Бленкли и ничего не чувствовала. Ни капли жалости. Перед ее глазами все время стояли
Бленкли лежал на полу камеры, избитый, покрытый синяками. Она знала: еще несколько дней он будет мочиться кровью и никто и не подумает вызвать ему врача. Лицо его распухло до неузнаваемости, говорить он почти не мог. Одна его рука безвольно вытянулась вдоль тела, и Кейт подумала, что у него перелом. Но он поднял эту руку и утер слезы, тихо катившиеся из глаз.
— Ты получил лишь некоторое представление о том, как тебе будет доставаться ежедневно, если ты отправишься за решетку без нашей защиты. Если тебе понравилось, можешь молчать и дальше.
Бленкли ничего не ответил, и к нему подошел Голдинг. Глядя сверху вниз на распростертое тело, он спокойно сказал:
— Тебя поджидают еще с полсотни таких же крепких ребят, и уж они с тобой разберутся. Помни об этом, Бленкли. Имей это в виду.
Голдинг вышел из камеры вслед за Кейт.
— Он очухается, мэм, — пробурчал он. — Дайте ему время, пусть поплачет и пожалеет себя. Потом он захочет спасти свою несчастную задницу, и тогда он у нас в руках.
Кейт не нашла в себе сил ответить, и они молча вернулись в ее кабинет. Там уже сидела Дженни. По выражению ее лица Кейт поняла, что Дженни, в отличие от нее, и не думала переживать из-за противозаконных методов воздействия на Бленкли. С каждым днем у Кейт росло ощущение, что она, Кейт Берроуз, становится другим человеком — абсолютно безжалостным, лишенным всяких моральных устоев. Кейт вновь подумала, правильно ли она поступила с Бленкли. Казалось, никто вокруг в этом не сомневался. Кейт и сама видела в своих действиях лишь средство добиться результата, спасти детей. Или пыталась убедить себя в том, что спасать детей следует именно так.
Она неуклонно менялась и знала это. Иногда ей казалось, будто ее поступками управляет Патрик, который с больничной койки пересылает ей свои мысли. Уж он-то не увидел бы абсолютно ничего плохого в том, что произошло в полицейском участке. Более того, он ее похвалил бы.
Кейт подозревала, что все вокруг видят мир исключительно в черных и белых красках. Может, они и правы. Господи, она уже ни в чем не была уверена.
Дженни приветливо ей улыбнулась:
— Хорошие новости.
Кейт с вялым интересом приподняла брови:
— Какие?
— Патрика собираются завтра оперировать, твоя мама недавно звонила.
Впервые за долгое время Кейт совершенно искренне улыбнулась:
— Слава богу! Наконец хоть что-то происходит.
— Они собираются извлечь сгусток крови и посмотреть, какие еще повреждения можно устранить. Он все еще в тяжелом состоянии, Кейт.
Кейт прикрыла рот рукой. Патрик сразу догадался бы по этому движению, что она вот-вот расплачется, хотя она изо всех сил сдерживала слезы.