Слон Килиманджаро
Шрифт:
— У нее есть то, что ей не принадлежит.
— Вы думаете, что оно принадлежит вам?
— Моему народу.
— Послушай, черт побери, у нас с тобой народ один, но, уверяю тебя, у нее нет ничего такого, что принадлежит мне!
— Мой народ — масаи, и ей есть что вернуть нам.
— Да кто такие масаи? Я никогда о них не слышал.
— Человеческое племя.
— У людей теперь нет племен, Масаи Лайбон, — отчеканил посол. — Есть единое человечество, и ничего больше. Мы все противостоим галактике.
— Если
— Как бы не так, — усмехнулся посол. — Но мы уклонились от темы. Что из принадлежащего ей вы считаете своим?
— Два слоновьих бивня.
— Бивня? — удивился посол. — Она работает над ними почти полстолетия.
Взгляды мужчин встретились.
— Она не имела права начинать эту работу.
— Теперь слишком поздно говорить об этом. Как я понимаю, через десять лет она завершит этот грандиозный проект.
Масаи Лайбон покачал головой:
— Она его не завершит. Улетая с планеты, я заберу бивни с собой.
— Сможете вы доказать, что они ваши?
— Наши доказательства не покажутся вам убедительными.
— То есть законных оснований для возвращения бивней у вас нет.
— Они должны принадлежать нашему племени.
— Но суд ваши притязания не признает.
— Поэтому я и не обращаюсь в суд.
— Почему вы ждали сорок лет, а теперь пожелали вернуть бивни?
— На поиски ушло немало времени.
— Почему вы думаете, что бивни принадлежат вам?
— Вы не поймете.
— А вы попытайтесь объяснить.
— Нет.
— Черт бы вас побрал, я ваш единственный представитель на этой заснеженной планете! Если вы не можете убедить меня в справедливости ваших требований, как я сумею убедить их?
— Глаза-в-огне знает, почему я должен получить бивни.
— Вы сказали ей и не говорите мне? — взвился посол.
— Я ничего ей не говорил. Она знает.
— Она — червь-переросток, которая не отползала от своей пещеры и на десять миль. Откуда ей это знать? Масаи Лайбон пожал плечами.
— Вы ее не спросили?
— Нет.
— А не могут ли ее знания исходить от одного из ваших масаи? Если он оставил ей бивни, не следует ли вам поступить аналогичным образом?
— Она не встречалась с масаи.
— Тогда…
— Она — провидица, — ответил Масаи Лайбон. — Она видит то, что скрыто от других, понимает то, что недоступно остальным. Она знает историю бивней и может увидеть их будущее. Она ждала, что я приду за бивнями.
— Но она отказалась отдать их вам, — резонно заметил посол. — То есть она, несомненно, знает, что планету вы покинете без них.
— Как она объяснила мне, есть одно прошлое, но много будущих. Она пытается не манипулировать событиями, чтобы они реализовали оптимальный для нее вариант будущего. У нее, естественно, ничего
Посол молча смотрел на него. Он уже понял, что сидящий перед ним человек такой же безумец, как и все эти инопланетяне, с которыми ему приходилось иметь дело, но гораздо более опасный.
— Вот что я вам скажу, Масаи Лайбон. Если с Глазами-в-огне или с бивнями что-то случится, я не успокоюсь, пока вы не понесете достойное наказание.
— У вас свои обязанности. — Масаи Лайбон поднялся и направился к двери. — У меня — свои.
На следующее утро корабль Масаи Лайбона приземлился в полумиле от пещеры, в которой обитала Глаза-в-огне. Он опять надел защитный костюм, проверил, заряжены ли батареи лазерного пистолета и молекулярного дезинтегратора, засунул оружие за пояс, подождал, пока укол, который он сделал себе, обеспечит выброс адреналина в кровь, и двинулся к пещере, не обращая внимания на ледяной ветер, швыряющий хлопья снега ему в лицо.
Двадцать минут спустя он вошел в пещеру. Хотя костюм поддерживал внутреннюю температуру постоянной, ему показалось, что стало теплее: сказалось отсутствие ветра и снега. Он зашагал к тому месту, где встретился с Глазами-в-огне. Мощный фонарь на шлеме разгонял тени.
Он увидел ее там, где и ожидал найти. В темноте светились ее красные глаза.
— Ты пришел снова, Масаи Лайбон, — прошипела она.
— Пришел. — Вновь его голос эхом отозвался в стенах пещеры. — Почему ты просила посла не высылать меня с планеты?
— Потому что предопределено, что ты снова придешь, так что нет нужды вовлекать в эту историю посла или просить его предотвратить неизбежное.
Он вытащил лазерный пистолет, нацелил на нее.
— Я должен забрать бивни. Пожалуйста, не заставляй меня стрелять.
— Моя жизнь — ничто. Меня заботят мои творения.
— Не следовало тебе использовать эти бивни.
— Использование мною слоновой кости было предопределено, как и наша встреча в это время и в этом месте.
— Предопределено кем? — спросил Масаи Лайбон.
— Создателем всего, — ответила она.
— Ты веришь в Бога?
— В того же Бога, в которого веришь и ты, Масаи Лайбон, — ответила Глаза-в-огне. — Того самого Бога, который лишил твое племя былого величия и не вернет его потому только, что вор прибыл на далекую планету, чтобы украсть у художника ее работу.
— Я должен увезти бивни.
— Я знаю. Но они принесут масаи лишь несчастья, а потом вновь уйдут из их рук.
— Это проклятие обреченной Ночной ползуньи?
— Нет, — прошипела Глаза-в-огне, — это предвидение Ночной ползуньи, для которой открыто будущее. Ты убьешь меня и заберешь бивни, но они не принесут тебе того, на что ты надеешься.